Калерия фыркнула так громко и так пренебрежительно, что Марина даже обернулась на неё.
— Этим бездельникам? Пришёл вчера их слесарь, щуплый, как комар. Я ему говорю — звоните этому бесстыжему в дверь и требуйте вас пустить, а он мне — частная собственность, частная собственность!..
— Вообще-то он прав, — осторожно заметила Марина, а Калерия оскорбилась.
— Он прав? А я, значит, не права? А когда с потолка — кап-кап, и плинтус отстаёт — это как называется?
Марина благоразумно промолчала, надела вторую серёжку и отступила на шаг, оглядывая себя в зеркале. Калерия Львовна подошла, одёрнула ей пиджак и сдула с плеча невидимую пылинку.
— Красавица.
Марина рассмеялась.
— Да уж…
— Ты позавтракала?
— Да, — соврала она, не моргнув глазом.
— Завтра приду пораньше и сварю тебе кашу.
Это была открытая угроза. Есть манную кашу в этом доме, мог только бывший муж, а когда он это делать, по определённым причинам, не смог, и осталась только Марина, кормить Калерия взялась её, не обращая внимания на муку в её взгляде, появляющуюся при виде тарелки с манной кашей.
— Посмотрим, — неопределённо отозвалась она, надеясь, что домработница позабудет о данном обещании.
— Испеку вам пирог с капустой, — говорила домработница, наблюдая, как Марина надевает пальто в прихожей. — Или с мясом хотите?
— Никакой не хочу. Я на диете.
— На какой такой диете? — нахмурилась Калерия. — Опять подружка ваша приходила со своими безумными идеями?
— Никто не приходил, — заверила её Марина. — Просто моё кашемировое платье некрасиво морщится на животе.
Калерия Львовна упёрла руки в бока.
— Так правильно — морщится! Потому что в химчистке нашей одни идиоты работают! Испортили платье!
— Не придумывайте.
— Вот ещё!
— Не хочу пирог! Хочу цветную капусту и рыбу на пару.
Калерия недовольно разглядывала её из-под аккуратно выщипанных бровей, затем расстроено покачала головой, но согласилась:
— Хорошо. Будет вам рыбка на пару, любимая ваша. А пирог я всё-таки испеку, вдруг в гости кто-нибудь зайдёт, родители ваши, например.
Марина улыбнулась.
— Родители сами с пирогами приходят.
— Ну вот, их угостите, а их пирог себе оставите, — безапелляционным тоном заявила Калерия, и Марина спорить прекратила.
Ей подали портфель и мягко, но настойчиво выдворили за дверь. Пока Марина ждала лифт, Калерия стояла в дверях и с неудовольствием разглядывала кадки с фикусами. Даже потрогать хотела большой лопушистый лист, руку протянула, но тут на лестнице послышалось жуткое сопение и цокот когтей по бетонным ступенькам, Калерия тут же сделала стойку и воскликнула:
