Они вышли в гостиную и Эмилия вымыла руки, поставила на газ чайник.
— Сейчас мы с тобой выпьем по чашке кофе, — сказала она.
Пока хозяйка возилась с приготовлением кофе, Дмитрий разглядывал на стенах фотографии. Проселочная дорога, степь, деревья, городская улочка, река… Портрет девочки. Много портретов женщин, мужчин, стариков. Вот еще портрет молодой женщины с полуобнаженной грудью, лицо очень знакомое, ах, это же сама Эмилия. Он почувствовал, что снова краснеет и поспешил перейти к другой фотографии с изображением трех яблок. Натюрморт заснят с нижнего ракурса, фрукты лежат на стеклянном столе, но такое впечатление, будто они парят в воздухе. Он вернулся к портрету девочки, очень земному и светлому. Растрепанные волосы, загорелые полные щеки, веселые, озорные глаза. Девочка похожа на Эмилию.
— Это моя дочь, — сказала хозяйка и достала с полки журнал «Контрапункты современной фотографии», нашла страницу, где был помещен портрет девочки. В журнале портрет выглядел еще лучше. — Я очень дорожу оценкой моего творчества профессионалами. Даже ездила по приглашению журнала в Прагу, и сам корифей Йозеф Вашку пожал мне руку, вручая памятную бронзовую медаль. Хочешь посмотреть? — Эмилия открыла картонный коробочек и подала Диме, отдающую тусклым блеском, круглую медаль. На ней был отчеканен профиль пожилого человека.
— Кто это? — спросил он.
— Мирослав Дворжак, известный чешский фотохудожник, сидел в фашистском концлагере, умер от ран в 1960 году. Это был конкурс его имени.
Эмилия поставила на столик чашки с кофе.
— То, что снимаю по школам — не ахти какое творчество, — проговорила она с грустной ноткой в голосе. — Но тоже надо делать хорошо. И в школах встречаются интересные типажи.
Они сидели рядом, их отделяло расстояние в пол-локтя. Дмитрий пил кофе, но не ощущал его вкуса, он думал о женщине, сидящей на диване так близко, улавливал ее теплое дыхание, тонкий запах духов. Отпивая машинально горячий кофе, он разглядывал пред собою на стене портреты мужчин, солидных, таинственных, умных, красивых. Кто-то из них несомненно был мужем Эмилии. И от этой мысли, женщина рядом казалась Дмитрию совершенно недосягаемой, как утренняя звезда на небе — Венера. Потом он ушел.
Отец Димы работал на кирпичном заводе инженером, мать преподавала в школе физику. Отец время от времени пил, хотя на заводе его ценили как классного специалиста. Он никогда не буйствовал, не шатался по улицам, не валялся в канавах, а тихо сидел с бутылкой и закуской в холодной баньке в глубине двора. Мать считала пристрастие отца к спиртному болезнью и молча сносила беду. А сын больше пропадал с удочкой на реке, его мысль при этом раскачивалась на поверхности воды и уносилась по течению неизвестно куда.
