— А ты, капитан, куда торопишься?! — задевал он тут же другого господина в демисезонном пальто. — В далекое плаванье, что ли, собрался? У твоего корыта дно прохудилось! Ведь потонешь!
Человек в пальто вернулся, стал в двух шагах от коляски.
— Я сейчас тебя как опрокину, — произнес он грубым голосом.
— Меня много раз опрокидывали, — сказал инвалид. — Привык. Да ты не серчай. Я нынче зол. Подал бы мне рубль, что ли… О, спасибо! Твой рубль я сохраню, не буду трогать, просверлю в нем дырку и повешу на шею, как талисман. Живи долго. А на мой язык не обращай внимания. На то он язык, чтобы болтать.
Мужчина в пальто нахмурился слегка и пошел своей дорогой.
— Послушайте, — сказал Ли-Маров сидящему в коляске, — может, вам не нужно так… Вы же отпугиваете людей.
— А, — махнул рукой инвалид, — все едино. И так плохо, и эдак хреново. Люди как сонные мухи, а я пытаюсь их расшевелить.
Тут подошла Алина.
— Привет! — сказала она, беря его под руку. Они зашагали в сторону Садовой-Кудринской улицы, мимо ресторанчика чешской кухни «У Швейка».
— Кажется, успеваем, — сказала Алина. — Ричард ждет нас ровно к пяти. А этот Игнат, я вижу, и тебя достал. Что, выцыганил монеты?
— Его зовут Игнат? — спросил Дмитрий.
— Он тут известная личность, — ответила Алина. — Злой как черт. Задирает всех подряд. Но подают. Знаешь, как он меня назвал однажды? Мадам вечернего тумана. Представляешь? Сейчас вспомню… «О, Мадам вечернего тумана! Придержите шаг ваших очаровательных ножек. Я вам поведаю историю о том, как простая деревенская девушка нашла своего принца.» Ну каково такое услышать?
— По-моему, замечательно.
— Я обычно обхожу его стороной, но иногда забываюсь и сталкиваюсь с ним нос к носу. И тогда-то я рискую в полной мере ощутить на себе острый его язык. В прошлом месяце я была свидетелем такой сцены, — молодая девчушка напоролась на коляску и ушибла себе колено. А Игнат отпарировал ей незамедлительно: «Мадмуазель! Глядите себе под ноги. Не надо витать в облаках, там ничего нет, кроме обмана. Привыкайте к обману людскому, раз уж вы родились на земле.» Вот что он ей сказал. Почему бы тебе не сфотографировать его? Занимательный типаж. А?
— Пожалуй, — согласился Ли-Маров.
— Я сказала Гроссу, что ты известный фотохудожник.
— Известный?!
— А разве нет? Если ты живешь у друга на даче и питаешься одной картошкой, это ни о чем не говорит.
Вскоре они прибыли на место. Алина толкнула дверь из кованных железных прутьев. Бизнесмен Ричард Гросс встретил их в своем кабинете. Улыбчивый, невысокий, худощавый, лет тридцати пяти, с зачесанными назад светло-русыми волосами.
