Стадо было огромное — по некоторым источникам, две тысячи. И из-за свиней гадаринские жители гонят Господа от себя: «И вот весь город вышел навстречу Иисусу и, увидев Его, просили, чтобы Он отошел от пределов их» (Мф. 8, 34).
Эта проповедь о. Василия запомнилась многим. Свинья, объяснял он, считалась у иудеев столь нечистым животным, что свинину не ели, брезгуя не только прикасаться к свиньям, но и произносить само слово «свинья». Говорили иносказательно: «этот зверь», «это животное». По закону Моисея в древней Иудее не разводили свиней. И если гадаринские жители преступили закон, разводя столь отвратительных для них животных, то потому, что таков был их бизнес — они разводили свиней на продажу.
«Они гнали Господа от себя не потому, что лишились пищи, но потому, что лишились наживы, — говорил о. Василий. — Как много людей пришло сегодня к Богу! Но и в наш век будут гнать Господа, встав перед выбором: Господь или нажива. И тем, кто отринет Господа ради наживы, вернуться потом к Богу будет невозможно».
О засухе, картошке и свинках
Лето в год перед убийством выдалось такое засушливое, что картошка не росла, а пеклась в горячей, как зола, земле, и во многих местах поля были выжженными от зноя. Странное было лето — грозовое: небо часто сверкало молниями, синоптики постоянно сулили грозы с осадками, но с весны не было ни одного дождя.
Господь дал наказание, чтобы явить свою милость. И везде, где на полях служили молебны о ниспослании дождя, Господь давал даже не дождь, а ливень. В поселке Стекольный Завод вскоре после начала молебна хлынул такой дождь, что все вымокли до нитки, пока бежали в укрытие. А в Шамордино и на оптинских полях в Руднево вода после молебна долго стояла в борозде, и картошка там уродилась особо крупная. Все было наглядно, как в букваре: вот зеленая сочная ботва на полях, где шли молебны, а вот бок о бок, как ножом по меже отрезано, выжженные от засухи поля.
Кстати, одно оптинское поле-огород дождь обогнул стороной, и инок Трофим обошел его по меже с молитвой, сказав: «Вот наши грехи». Многие местные жители ходили в тот год по меже, удивляясь или негодуя: как так — одна земля и одно небо, но на монастырских полях все зеленеет после дождя, а рядом жухнет, погибая, сухая картофельная ботва. «Это золотые купола от нас тучи отталкивают!» — кричала, негодуя, учительница-пенсионерка. — «Жили мы до монахов и были с картошкой, — вторил крепкий хозяин, ее муж. — А теперь свиней чем кормить?»
