Сначала прихожане думали, что демонстративное нападение на церковь стало своего рода напоминанием чернокожим прихожанам, чтобы они знали свое место и не лезли в дела белых, но следующей ночью последовали поджоги в поселке. Дотла сгорели два сарая, которые служили людям пристанищем, и они остались даже без этого убогого жилья. Потом в ручей, откуда жители поселка брали воду, кто-то кинул мешок с навозом. Стало ясно, что объектом ненависти были не только темнокожие, но и белые бедняки — обитатели местных трущоб.
Впрочем, после этих хулиганских выходок Конрад Эллис и его шайка вроде бы угомонились. Они вновь вернулись к своим привычным забавам — много пили, гоняли, как сумасшедшие, по городу и окрестностям на машинах и донимали людей мелкими каверзами.
Забыть о случившемся у Притчетов было не так-то просто, тем более что к другим фермерам тоже стали приходить сотрудники федеральной службы. Впрочем, теперь сделки по продаже скота — на мясо и на убой — проходили без каких-либо эксцессов. Конечно, не в последнюю очередь это объяснялось тем, что люди были напуганы поведением Эллиса и тем, что власти ему не только не препятствовали, но и, судя по всему, покровительствовали.
Желая уберечь остатки стада, многие фермеры решали пожертвовать слабыми коровами, которых все равно было нечем кормить, и получить за них хоть какие-то деньги. Они понимали, что средства, выделенные правительством на то, чтобы поддержать скотоводов, рано или поздно закончатся и на всех их не хватит. О жалости никто уже и не думал, ибо перед людьми стоял выбор: потерять стадо или лишиться вообще всего.
Город был полон слухов. Одни восхищались смелостью Джорджа Притчета, который сначала не побоялся выступить против головорезов Эллиса, а теперь открыто осуждал шерифа Андерсона за бездействие. Эти люди с презрением отзывались о Конраде и его дружках, наживавшихся на беде других. Им и засуха была на пользу! Впрочем, оказались и такие, кто считал, что местных бедняков надо было проучить покрепче.
Молва распространялась со скоростью ветра. Сопровождались разговоры, как это часто бывает, зловещими предсказаниями, что добром все это не кончится. Напряжение ощущалось даже в воздухе… Скрытая угроза была столь же ощутимой, как невыносимая жара, которая всех измучила. Люди ждали, что вот-вот что-то произойдет.
Как-то вечером, глядя на шахматную доску, мистер Хастингс воскликнул:
— И когда только эта засуха закончится!
