Утром гладко выбритый стоял перед зеркалом, выбирая костюм. Остановился на темно-синем с едва заметной вертикальной полоской, который раньше недолюбливал за консерватизм. После вчерашнего разговора в ателье его взгляды и в этом вопросе претерпели некоторые изменения. На новостном канале диктор, захлебываясь слюной от эмоций, комментировал ночные события: бойня, гангстерская война, возвращение в двадцатые годы прошлого века. Только из полицейской сводки, уже сидя за рулем, узнал, что в результате целого ряда перестрелок погибло по меньшей мере несколько десятков самых известных в криминальных кругах лиц: мафиози итальянцы и колумбийцы, отпетые бандиты и крупные наркокурьеры из негритянских районов, пострадали даже малоизвестные рэкетиры, держащие в страхе китайские кварталы.
Флетчер попросил Айрин никого не пускать в кабинет и отключил телефоны. Странное чувство охватило его. В пришпоренной памяти удивительной чередой прошли события последних дней: инсульт шефа и молниеносный отъезд Капрезона, перипетии с хозяйской машиной, успешное подписание столь важного договора, а теперь это жуткое кровопролитие…
В оцепенении просидел он минут двадцать, потом вышел в приемную и, стараясь ни о чем особом не думать, обратился к секретарше, которую все еще про себя называл «секретаршей шефа».
— Айрин, вы не узнавали, как дела у шефа?
— Я звонила, — голос ее звучал несколько приглушенно, как-то виновато, — он все еще в глубокой коме, и врачи пока воздерживаются от комментариев.
— Да, все это печально. Спасибо, что держите в курсе дел. Нужно поддержать семью, ведь вы с ними в приличных отношениях. Когда будете говорить с его супругой, передайте и мои пожелания скорейшего выздоровления, или… Вы знаете, я, наверное, поеду туда, ну, в этот госпиталь, сам.
Решение было спонтанным, а потому и совершенно искренним. Переговорить с Сандовалом было делом одной минуты. Работа по новому проекту кипела, особой нужды в его присутствии не было, и он впервые в жизни воспользовался машиной фирмы.
Госпиталь поразил его. Сначала он потерялся в огромном холле, где суетились люди в белом и зеленом. Кого-то везли на носилках, кто-то настойчиво искал доктора, который вчера принимал пациента с политравмой… Темнокожий полицейский, огромный, добродушный, с полными губами и глазами навыкате, взирал на эту суету с привычным спокойствием ветерана и на его вопрос молча указал направление. Получить интересующую информацию оказалось делом достаточно легким. И вот он уже разговаривает с лечащим врачом — миловидной женщиной средних лет, которая терпеливо пытается втолковать ему, почему проводимое лечение пока не приводит к желаемому эффекту.
