Тут появилась приемная мать Крылатого Тигра и начала ужасно волноваться: что с ним? А ее служанка, бойкая девушка, оказалось, видела все своими глазами и всю дорогу бежала, без отдыха, не давая покоя ногам, руками крутила, как ветряная мельница. Что же, все кончено, кровь пролита, зачем скрывать правду? И она запела:
Как гром из громовой тучи,
Как ястреб на певчую птицу,
Налетели два негодяя,
Схватили Крылатого Тигра.
Бранили и оскорбляли,
Пинали ногами в ребра.
Пять воловьих упряжек
Разорвали тело на части,
Разнесли на пять сторон света.
Так умер Крылатый Тигр.
Маленькая Э рыдала, царапая пальцами свой халатик:
— Убили! Убили!
И снова появилась Яо-фэй. Уже не прежняя счастливая супруга, а горемычная вдова. Ее волосы были распущены, длинная прядь отделилась и свисала над левым ухом. На ней была белая траурная одежда. Широкие рукава опустились, как крылья раненой голубки, струились, как половодье слез.
Вьется траурный флаг,
Пепел несу в руках.
В сердце горит тоска,
Слезная льется река…
Уже порок был наказан, представление кончилось, сцена опустела и зрители разошлись, а Маленькая Э все сидела, очарованная дивным пением. Слезы капали с кончика носа, она глотала их, не замечая, только во рту было солоно. Подражая Яо-фэй, она взмахнула грязной ручонкой, и пальцы вспорхнули, будто маленькая серая птица.
В сердце горит тоска,
Слезная льется река…
— Это ты поешь, сестричка? — спросил подошедший Цзинь Фу. — Какой у тебя славный голосок!
Маленькая Э молча от него отвернулась.
— Твоя матушка послала меня за тобой. Пора спать. — И он взял ее за руку.
Маленькая Э выдернула руку и крикнула:
— Не трогай меня, проклятый монгол! Я тебе никогда в жизни не прощу! — и побежала вперед.
Цзинь Фу шел за ней и со смехом уговаривал:
— Сестричка, что же ты сердишься? Ведь этого ничего не было. Ведь это пьеса и Гуань Хань-цин выдумал этих людей и события. Все это нарочно. «Споем о разрухе, укажем, где счастье…» Сестричка, послушай же меня.
Ночью Маленькая Э долго ворочалась на своей циновке, в помещении за сценой. Когда она наконец заснула, ее разбудил пронзительный детский плач. Вслед за тем она услышала грозный гнусавый рев:
Кони свирепей драконов,
Солдаты смелее тигров,
Сам я сына прикончу,
Кровью залью все небо.
Маленькая Э вскочила с криком:
— Убивают!
Но с соседней циновки раздался голос Юнь-ся:
— Спи, ничего нет страшного. Это Лэй Чжень-чжень баюкает своего сына. Яо-фэй завалилась спать и ничего знать не хочет. Вот и приходится Лэй Чжень-чженю самому петь колыбельную.
