В это утро Сюй Сань как раз принялась за сорок седьмой хвост. Из пучка ниток, висевшего у нее на шее, она вытянула длинную красновато-коричневую нить и накинула ее на крючок, вбитый в стену. Один конец нити она взяла в зубы, а другой закрутила между ладонями. Перевернула нить, закусила зубами скрученный конец и завертела между ладонями второй конец. Сдернув закрученную нить с крючка, сложила ее вдвое, натянула, щелкнула по ней ногтем. Нить зазвенела, и Сюй Сань вдела ее в ушко иглы.
В эту минуту кто-то застучал во входную дверь. Маленькая Э побежала отворить и вернулась со старухой, служанкой купца, который давал им работу. После поклонов и приветствий старуха заговорила:
— Ай, какая превосходная работа! Жеребята — живые и так и скачут по атласу. Как жаль, что не придется ее закончить.
— Что это значит? — спросила Сюй Сань.
— Хозяин велел мне сегодня же принести ему эту вышивку, как много или как мало ни была бы она выполнена.
— Но если снять ее сейчас с пялец, — возразила Сюй Сань, — то вторично ее не натянешь так точно. Нити сдвинутся, и работа будет испорчена.
— Мы не будем ее снимать, — сказала старуха. — Я привела с собой мальчишку. Он ждет на улице и, вероятно, уже успел с кем-нибудь подраться, бездельник. Вдвоем с этим мальчишкой мы унесем вышивку вместе с пяльцами.
— Но что же случилось? — вновь спросила Сюй Сань.
— Э, милая, — сказала старуха. — Живешь ты здесь и ничего не знаешь. Ведь, когда ты будешь ломать свой дом, вышивка может запачкаться или разорваться, или ее украдут, а материал и шелк стоят больших денег.
— Но я не собираюсь ломать свой дом, — возразила Сюй Сань. — С какой стати стану я это делать? Этот дом строил дед моего мужа, и мы всегда здесь жили.
— Всегда жили, а больше не будете, — сказала старуха. — Вот я принесла полотно, чтобы завернуть пяльцы.
Тут Сюй Сань потеряла терпение.
— Я прошу вас объяснить, что значат ваши слова, — проговорила она. — Не побрезгайте моей бедностью, присядьте, выпейте чашечку кипятку и расскажите мне, что случилось. Я почтительно прошу вас просветить своей мудростью мою темноту.
— Я не откажусь от чашечки — промочить горло, — согласилась старуха. — Да заодно пошли свою девчонку угостить моего мальчишку, иначе ему надоест дожидаться меня.
После этого она села поудобней, поджала под себя одну ногу: и начала осторожно прихлебывать, со свистом втягивая горячую воду.
— Надо тебе знать, — заговорила она, — что несколько дней тому назад какие-то люди убили господина А-ха-ма — министра. Многих из преступников уже поймали и казнили, и я даже ходила смотреть на эту казнь.
