— Слушай, — сказал я, — пойдем домой. Я сомневаюсь, что она вообще дома.
— Еще немного подождем.
— Мы зря только время потеряем. Говорю тебе, там не только ее, там вообще никого там нет.
— Откуда ты знаешь? Сейчас постучимся и выясним.
Он повернулся идти, но я быстро схватил его за руку.
— Ты что, с ума сошел?!
Муслим рассмеялся.
— Да шучу я.
— Эти твои шуточки! Пойдем уже! Потом придем.
— А когда это твое "потом" будет?
— Мы что, весь день тут простоим? Можем еще ночевать будем?
— Если надо — заночуем. Мне уже самому интересно, как она выглядит.
— Если надо — ты и…
— Беслан? — услышал я голос Седы.
Я опешил, не понимая, откуда донесся голос. Сначала я подумал, что мне послышалось. Взглянув за спину Муслима, я увидел ее. Она стояла напротив ворот своего дома. Должно быть, она вышла, услышав на улице наш разговор.
Мне польстило, что она знает мое имя.
— Привет! Ты что тут делаешь?
Я как всегда остолбенел и был не в силах вымолвить ни слова. Дул легкий ветерок, из-за чего домашнее платье, одетое на ней, плотно прилегало спереди, выделяя контуры ее тела. Это совсем выбило меня из колеи.
"Соберись! — сказал я сам себе. — С тобой же Муслим! Пусть он не думает, что ты слабак!"
— Привет, Седа! — услышал я собственный голос. — Да я… это… мимо с моим другом проходил. Думаю, вдруг Седу увижу.
Муслим глянул на меня. В его взгляде читалось: "Что ты несешь?!"
Действительно, что я несу? Я же себя почти выдал!
Седа, казалось, не совсем поняла, что я имел в виду, но мило улыбнулась. Я уже не знал, как выбраться из этой неудобной ситуации, которую сам же создал. И тут на помощь пришел Муслим:
— Это ты про нее говорил, когда мы шли мимо ее дома?
— Э-э-э… да, — ответил я.
Он обнял меня за плечо и подошел вместе со мной к Седе.
— Он мне говорит, — сказал он, обращаясь к Седе, — здесь живет моя самая красивая одноклассница. А я ему, может, зайдем, поздороваемся. А он такую истерику закатил, ты что, с ума сошел, и все такое прочее. Шуток не понимает. — Он подмигнул ей.
Улыбка Седы стала еще шире. Было заметно, как она покраснела.
— А я разговоры услышала, — заговорила она, — подумала, отец вернулся.
Муслим незаметно ткнул меня в бок, мол, открой рот.
— Как дела? — спросил я ее.
— Отлично! Ты, оказывается, умеешь говорить?
Я не нашел, что ответить. На помощь опять пришел Муслим:
— Представь себе! Я сам удивился, когда оно заговорило!
Седа засмеялась. Это сняло мое напряжение. Я и сам засмеялся. Муслим оставался невозмутимым, словно он сказал что-то серьезное.
