Образ жизни | страница 41

И на части порой разрывался,

А порой по течению плыл.

Вот вдыхаю тепло через силу

На холодном еще берегу.

Очевидно весна наступила,

Но оттаять никак не могу.

* * *

Мой берег опальный,

О прошлом ещё не забыв,

Мы слышим с печалью:

«Троллейбус идёт на Намыв»,

Где волны сверкали,

Шумели, светлы и легки,

Бетонные встали

Дома, тротуары легли.

Песочною пылью

Покрылись ольха и сосна.

Здесь жили да были

Надежда, утеха, весна;

На удочках бились

Бычок и тарань, и рыбец;

Стрекозы резвились,

Но вот наступил им конец.

Всё это украли,

Реки затерялся мотив.

Мы слышим с печалью:

«Троллейбус идёт на Намыв».

* * *

После зимнего боя,

После бурь

Я порядком устал.

Мне везёт,

Да не больно —

Грохочу, как порожний состав.

Отшумели метели,

Снегопады

Давно отошли.

Наполняюсь апрелем,

Ветром,

Звуками тёплой земли.

Но апрелю и маю

Наступает на пятки

Июнь.

Сквозь весну проступает

Временами

И север, и юг.

Далеки листопады,

Но, как в мареве

Тусклый маяк,

Сквозь весну

Проступает

Несозревшая осень моя.

* * *

Сашеньке

Как прощально солнышко сияет,

Благодать какая на дворе!

Я орехи с внучкой собираю,

Грецкие орехи в сентябре.

Красные сандалики на ножках.

— Дедушка, ещё один — смотри!

И ложатся в тёплые ладошки

Звонкие орехи: раз, два, три…

Внучка всё смеётся без умолку,

Приминает влажную траву.

Будем с ней зимой орехи щёлкать,

Если до зимы я доживу.

* * *

Стою у ясной утренней воды,

Стою, как будто с прошлым на свиданье, —

На полустанке счастья и беды,

На перекрёстке света и страданья.

Как демобилизованный солдат,

Целующий прострелянное знамя,

Себя перевожу на новый лад,

Обугленными шевеля губами.

Горит в воде неясный огонёк,

И солнце розовеет на востоке.

Я этим летом умереть бы мог,

Но вот я жив — мир надо мной высокий.

Я различаю свежие следы,

Я постигаю слово «ожиданье»

На перекрёстке света и беды,

На полустанке счастья и страданья.

Сон

Сон, как явь, был отчетливо резким.

И, как лёгкая лодка, уплыл:

Мне приснилось, что я на еврейском

Тихо с мамой своей говорил.

Утро было темно и туманно.

Глядя в тёмное око окна,

Думал я, как неясно и странно

Содержанье короткого сна.

Проступали деревья сурово,

Ветер голые ветки качал.

И не мог я припомнить ни слова

Из того, что я ей отвечал.

Как старался я вспомнить упрямо

Хоть единое слово своё…

А была бы жива моя мама,

Я спросил бы об этом её.

Мамин стол

В огне — слова, и вся душа — в золе,

Пишу стихи на мамином столе.

Слова, слова — что слово, то зола.

Всё потому, что мама умерла.

И мамин стол, как палуба в ночи:

Не докричишься, хоть вовсю кричи.

Кричи, кричи! Да кто услышит крик?!

Перейти на страницу 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63