– Я тоже офицер. И тоже был ранен в Чечне, – Филатов почувствовал, как в нем начинает закипать ярость к следователю и всему миру.
– Да-а? Надеюсь, пистолета у вас нет?
Взгляд следователя стал другим. Филатов понял, что большего ему не узнать, и замолчал. Потом он в течение четырех часов писал показания, подписывал протоколы. Его продержали в камере еще ночь. Утром вернули документы и без извинений выставили за ворота. Выйдя за город, Юрий поймал попутную машину и поехал в военный городок.
* * *
Водитель «Урала» сбавил скорость, включил левый поворот. Сивец толкнул водителя в бок:
– Поворачивай здесь.
Едва заметная колея уходила с трассы в лес. Она петляла, пересекалась со множеством таких же, похожих лесных дорог, просек. Прапорщик несколько раз останавливал машину, выходил из кабины, сверялся с какими-то одному ему известными приметами и показывал водителю направление движения. После очередной развилки колея вдруг приняла ровное начертание и вывела машину к высокому бетонному забору с массивными стальными воротами. Водитель дал два коротких и один длинный сигнал. В воротах приоткрылось небольшое окошко и через мгновение закрылось.
– Как на зоне, – оскалил свой щербатый рот водитель «Урала».
– Соскучился? Еще успеешь, – прапорщик прикурил очередную сигарету и пустил дым в лобовое стекло. Сивец презирал Щербатого, считал его конченым отморозком. Щербатому действительно все было параллельно. Так он решил сам для себя. Как бы кругом все ни было плохо, ему, Паше Дудкину, должно быть хорошо. И в детском доме, и в колонии, куда его занесло по дурости. Он и в армию пошел потому, что знал: ему и там будет неплохо. Для него, Паши Дудкина, весь мир – сплошная зона. И все люди мотают свой срок. Главное правило: никого не бойся, никому не верь, ничего ни у кого не проси. И он следовал этому правилу всю свою сознательную жизнь. Когда его часть направили в Чечню, стрелял в чеченцев. В плену у чеченцев, когда дали автомат, стрелял в федералов. Он никому не верил, и ему никто не верил. Поэтому выдали его чеченцы, обменяли на своего. В ФСБ Дудкина раскрутили по полной программе. Да он и ничего не скрывал, потому что не ценил своей жизни, а чужую подавно. По этому же, когда в обмен на срок в пятнадцать лет предложили работу – согласился сразу, не раздумывая. Знал, что подставят его когда-нибудь или тихо уберут, но ему было наплевать. Сегодня день прожил и ладно, а что завтра будет – все равно.
