– Доброе утро. А где молодежь?
– Сергей с Аней в части, а я выходной взяла. Завтракаем, потом идем на реку. Вечером к нам на ужин.
Через полчаса они уже шли по знакомой тропинке. В дневном свете военный городок Филатову не понравился еще больше. Два ряда серых, кирпичных двухэтажных зданий, тесно прижавшихся друг к другу. Убогие палисадники под окнами, с пыльной зеленью бузины и каких-то корявых плодовых деревьев. Единственная улица, не похожая ни на городскую, ни на деревенскую, шла в гору. На горе располагался культурный и торговый центр местного гарнизона. Клуб, магазин, офицерская столовая смотрели друг на друга грязными стеклами окон. Эти три здания образовывали площадку, на которой высился бетонный пьедестал с монументом вождя мирового пролетариата. Указующий перст памятника Ленину был направлен на магазин. Потом пошли выбеленные известкой домики, заросшие бурьяном пустыри с пасущимися козами, огороды. В конце улицы, под горой, виднелись стройные ряды длинных барачного типа казарм воинской части, за ними широко разворачивалась панорама непаханого поля, разрезанного напополам неширокой рекой. Через двадцать минут они были на месте, на покрытом высокой, местами скошенной травой берегу. Маша сладко потянулась, повернувшись вполоборота к Филатову, распустила свои густые русые волосы, скинула сарафан и сбежала с обрыва в воду. Опять мелькнул ослепительно белый треугольник ее трусиков, вызывая у Филатова жгучее желание.
Филатов оставил часы и мобильный телефон на квартире Кучумова, поэтому время определял по солнцу. Когда тень обрыва накрыла их небольшой пляж, они начали собираться в обратную дорогу.
Дверь квартиры Кучумова была не плотно притворена.
– Я же говорила, что они уже будут дома, – крикнула Маша на ухо Филатову. Из соседней квартиры по площадке гремела музыка. Она толкнула дверь, та немного поддалась, но дальше не шла. Филатов отстранил девушку и налег на дверь плечом. Дверь подалась еще немного, но теперь можно было боком проскользнуть в квартиру. На пол прихожей падала полоска света, и Филатов рассмотрел то, что мешало ему войти. Он видел неясные очертания лежащего тела и – отчетливо откинутую в сторону руку, пальцы, сжимавшие пистолет. Это было тело Кучумова. За спиной раздался вскрик Маши.
– Маша, беги в санчасть, к дежурному, вызывай «скорую»! – Филатов взял себя в руки и специально не сказал про милицию. Огонек надежды вспыхнул в глазах девушки. Филатов отвернулся. Он был уверен, что врач Кучуму уже не понадобится. Выстрел в голову.
