Подруги направились через коллективные сады в сторону хутора. Элька шла «бульдозером»: мелкими шажками, расставляя носки врозь, и на снегу получался след, как от колеса грузовика. Женя пристроилась справа, ее следы были поменьше, и колесо получалось поуже.
– Зачем ты отворачивалась от того мальчика в автобусе? – недовольно спросила Элька. – Ты же ему понравилась.
– Но мне-то он не понравился! – возмутилась Женя. – Я что, должна бросаться в объятия каждого встречного только потому, что на меня как-то особенно посмотрели?
– Дура ты, и не лечишься, – усмехнулась Элька. – Я же не предлагаю тебе целоваться с ним.
– А что ты предлагаешь?
– Просто так. Не бери в голову. – Элька улыбнулась, задрала голову и, раскинув руки, закричала: – Эй, небо-о! Как ты прекрасно-о!
Женя тоже посмотрела вверх. Небо было чистым, серовато-голубым, без единого облачка, будто из него и не падало никакого снега. Воздух звенел кристальной чистотой, он был совсем не таким, как в городе.
– Хорошо, что мы уехали из города, – сказала Элька, словно прочитав мысли подруги. – Так тут здорово! Теперь будет чем похвастаться в новогоднюю ночь.
Баба Оля – Женькина бабушка – встретила девушек у калитки. Было такое ощущение, что она знала о приезде гостей. Внучка поцеловала ее, а старушка перекрестила обеих.
– Заходьте в хату, чаю попьемо.
На столе и правда стоял дышащий паром самовар и железный тазик с кренделями. На печи кто-то хихикнул.
– Ой, кто там? – вздрогнула Женя.
– Сусидкыни, – пояснила баба Оля. – У них домовий бисыться, от и жывуть пока у мэнэ. А мэни шо, мэни веселише з ными. Гарни диты. – Обращаясь к трясущейся занавеске на печи, она повысила голос: – Эй, Дуся, Федя, злазьте...
– Какой еще домовой? – открыла рот Элька.
– Звичайний. – Баба Оля взяла у них пальто, повесила на гвоздь и указала на умывальник в углу: – Мыйте рукы.
С печи спрыгнули смешливая девочка лет семи и ее младший братишка. Они подсели к столу, но баба Оля прогнала их тряпкой:
– Ну-ка, швиденько руки мыты! Я вам...
Женя достала подарки, которые передали бабе Оле родители, и та улыбнулась:
– Сами, значить, не сподобылысь прыихать, тебе, як посла, с подарками прыслалы.
– Мама обещает на Рождество приехать, – ответила Женя. – А мы вот... за гусем. Дашь нам гуся, баб Оль? Самого жирного!
– Ну, можно и не самого жирного, – скромно вставила Элька.
Баба Оля вздохнула.
– Знала, шо вы не просто так заявылысь, – сказала она немного обиженно. – Ну ничего. Сидайте, чаю попьемо, а потом и за гусаком сходимо. Хто його пекты буде?
