А вот к армейской пище Димке привыкнуть было тяжелее. Перловая каша каждый день, а иногда ее давали и два раза – в супе и на завтрак или ужин. А на мойву Димка просто не мог смотреть, его мутило от одного запаха залежалого подсолнечного масла, на котором жарили эту пародию на рыбу. И вечерами постоянно хотелось есть. Димка каждый день вспоминал домашнюю пищу. Раньше он считал, что мать могла бы кормить своих детей получше, поразнообразнее: дома чередовались мясные котлеты с рыбными, отбивные с жареной рыбой. Теперь же Димка вспоминал эти блюда как деликатесы. В их доме никогда не было сала, потому что ни мама, ни отец его не любили. А теперь, когда Димку угостили кусочком сала с черным хлебом, эта немудрящая пища показалась курсанту великолепнейшим лакомством.
А чай! Дмитрий всегда пил только качественный, хорошо заваренный чай и пойло из опилок, которое называлось чаем в училище, он возненавидел с первого же дня.
Офицеры оказались не такими страшными, как боялся Димка, когда проходил комиссию в военкомате. За исключением заместителя начальника курсов по воспитательной работе. Тот действительно, по мнению Дмитрия, был редкостным идиотом. Хотя, как разъяснили курсанту Костоглодову товарищи, не такой уж он был и редкостный – типичный для своей должности и звания. Единственное, что отличало майора Захарченко, – это страсть читать курсантам на занятиях биографии великих полководцев всех времен и народов. Как объяснили Дмитрию все те же товарищи, это вырабатывало у курсантов очень полезную вещь – умение дремать с полуприкрытыми глазами.
Майор Захарченко мог сорок минут кряду вещать о походах Александра Македонского, о снаряжении его войск, количестве воинов и лошадей, а будущие лейтенанты в это время тихо дремали, пользуясь несомненным достоинством майора – плохим зрением.
А самым экстравагантным из преподавательского состава был майор Степарушкин. Майор преподавал СЭС (станционно-эксплуатационную службу) и никакой теории у салаг не спрашивал. У него была своя методика преподавания. Степарушкин, хоть и был въедлив в мелочах, никогда не ставил двоек. Он выстукивал пальцами куплеты из разных песен, и кто правильно угадывал – получал плюсик. А на экзамене количество плюсиков влияло на запись в зачетной книжке. Славу, даже за стенами училища, майор Степарушкин снискал за случай, когда потребовал спеть гимн Советского Союза. Слов никто не знал, и тогда майор, ехидно улыбаясь, начал настукивать морзянкой текст. «Кто споет – тому зачет автоматически», – пообещал он. Несколько курсантов решили попытать счастья, встали и запели. В это время в аудиторию вошел начальник училища. Он удивленно посмотрел на смолкнувший хор, потом перевел взгляд на Степарушкина и предложил ему пройти в свой кабинет.
