Кирпичников равнодушно пожал плечами и вытащил из кармана пластинку жевательной резинки.
Тридцатилетний бородатый здоровяк, больше похожий на кооператора, чем на санитара из морга, натягивал на волосатые ноги джинсы-варенку.
— Ошиблись дверью, господин,— строго, но без хамства предупредил он следователя, остановившегося на пороге.
— Вы Чердынцев?
— Чердынцев. Михаил Ульянович.— Спокойный, уверенный в себе человек, совсем не похожий на спившегося Кирпичникова. Да еще краснощекий.
Фризе вошел в комнату, плотно закрыл за собой дверь, сел на большую железную скамью и только после этого представился.
Никакие чувства не отразились на лице санитара. Он слегка поднял брови, не торопясь надел джинсовую куртку на меху и, застегнув многочисленные «молнии», сел напротив Фризе.
— Вы знаете о смерти Уткина?
— Знаю.
— От кого?!
— Я, гражданин прокурор, не люблю в прятки играть. Вас интересует, не продал ли я Уткину баночное пиво? Не продал. И сам он без моего разрешения не брал.
Чердынцев встал, подошел к ряду давно не крашеных, облезлых шкафчиков, нашел в связке нужный ключ и открыл дверцу. Там висела пара белоснежных халатов и какое-то белье. На верхней полке стояли несколько банок «Туборга».
— Сколько? — спросил Фризе.
— Шесть. Позавчера я купил десять. Четыре выпил.
— Где покупали?
— На проспекте, в кооперативном киоске.
— Своих приятелей не угощали пивом?
— Хотите спросить, не травил ли? Не травил и не угощал. И приятелей у меня здесь нет. Сослуживцы.
— Значит, не угощали.
— Продавать — продавал,— уточнил Чердынцев.— Но очень давно. В декабре. Всего две банки. У такой шпаны, как «Кирпич», даже большие деньги не держатся! А Уткин жмется, на красивую подругу все тратит.
Фризе усмехнулся — кличка «Кирпич», хотя ее происхождение было очевидно, как нельзя точно соответствовала облику санитара, с которым он только что беседовал.
— Пустые банки от этой партии куда выбросили? — Фризе кивнул на шкафчик.
Чердынцев в ответ только хмыкнул, дескать, что за вопрос?
— Куда? — повторил следователь.
— За моргом свалка.
Фризе подумал, что на всякий случай надо будет попросить оперативников еще раз поискать пустые банки. А вдруг?
— У вас еще вопросы? — поинтересовался Чердынцев. Он достал из кармана куртки часы с браслетом и мельком взглянул на циферблат, надевая их на руку.
— Вопросов нет, а банки с пивом придется изъять на исследование. Вы уж извините.
— Извините?! — впервые за весь разговор в голосе Михаила Ульяновича послышалось живое человеческое чувство — раздражение.— Пиво-то денег стоит. А вы одним махом кучу денег из кармана вынимаете.
