Зажав под мышками одеяло, Грейси пошла туда, куда ее влекли печальные звуки, постояла у двери гостиной и, войдя, беззвучно закрыла ее за собой.
К гостиной было полутемно — горела только одна свеча, стоявшая на рояле. Лука играл что-то по памяти, с закрытыми глазами, длинные пальцы летали по клавишам.
Грейси, чувствуя, как по спине пробежал озноб, села на диван и закуталась в одеяло.
Странно, он играл довольно громко, но в доме по-прежнему царила тишина. Три часа ночи, а Лука сидит и играет на рояле в темноте. Достаточно с минуту послушать его, чтобы понять — этому человеку тяжело. Неужели это никого не обеспокоило? Грейси подумалось, что это, наверное, повелось уже издавна. Мелодия закончилась, и в тишине как-то громко раздался ее тяжелый вздох.
Лука резко повернулся.
— Вы давно здесь?
В его голосе сквозило недовольство.
— Недавно. Услышала, вы играете, и пришла.
Лука бросил взгляд на дверь.
— Я играл очень громко?
Грейси мотнула головой.
— Я просто плохо спала.
Лука подошел и сел рядом с Грейси.
— Это объяснимо, — сказал он. — Далеко от дома, скучаете, наверное, по дому, по родным. — Он протянул руку и убрал со лба Грейси упавшую на него прядь волос — Но я думаю, вас беспокоит еще что-то. Может, вы мне скажете, что?
Блики света от далекой свечи играли на красивом лице Луки, глубокие темные глаза были совсем близко, рука легла на спинку дивана над плечом Грейси. Ей захотелось по-кошачьи потереться об нее. И он еще спрашивает, что ее беспокоит?
Да все!
— Хочу быть с вами откровенной, — заговорила Грейси. — Дом сказал мне, что отец Милы — он.
Лука вскочил и, бормоча что-то по-итальянски, заходил туда-сюда.
— Лука, мне очень жаль, но я просто не могла не сказать вам об этом.
— Мой проклятый брат не умеет держать рот закрытым. Как и свою ширинку…
Неужели он сказал это вслух? — удивился самому себе Лука.
Грейси дотронулась до его руки.
— Мне кажется, вы его недооцениваете.
Лука посмотрел на нее. К сердцу подступил гнев — он вспомнил, как она перешучивалась с Домом. Неужели все начнется сначала?
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
— По-моему, дело не в том, что он не может держать рот закрытым. Он просто точно знает, когда его открыть.
— То есть?
— Может быть, он подумал, что, если я буду знать об этом, мои отношения с Милой наполнятся новым смыслом, а вам будет легче переложить на меня бремя, которое вы несли все эти годы.
Лука качнул головой:
— Да нет, вряд ли он такой сообразительный.
Грейси, молча, кусала губы. Наверное, уже жалеет, что сказала, и расстроилась, подумал Лука. А ведь она ни в чем не виновата, просто попала, так сказать, под перекрестный огонь.
