Лука повернулся к ней.
— Лев? — спросил он удивленно.
— Ну… Гран-нонна сказала, что вы были когда-то львом финансового мира.
Лука поморщился.
— А потом стал домашним котом?
— Ну, она выразилась не так…
— Но имела в виду это. И была права. Я слишком долго уклонялся от своих обязанностей.
— А сегодня, значит, львиная сила вернулась, да?
Грейси протянула к нему руку со скрюченными пальцами, рыча, точно львенок.
Лука со смехом выпрямился и закинул руки за голову.
— Думаю, лев очнулся от спячки. — Он посмотрел на Грейси. — И за это я должен поблагодарить вас.
Рука Грейси из львиной лапы превратилась в покачивающуюся перед Лукой ладонь.
— Вы что! Я ничего такого не сделала!
— Еще как сделали! Если и произошла какая-то перемена в моей жизни за последний год, так это и есть вы. Если бы не вы, я бы не смог поехать в город по делам. За это я вам очень благодарен.
Грейси наклонилась и стала смотреть вниз.
— Значит, ваша поездка в Рим была успешной?
Лука повернулся и тоже устремил взгляд вниз.
И правда, была ли поездка успешной? Если смотреть с точки зрения его собственной работы, то да. Он отправился в Рим, чтобы найти местожительство отца Грейси. Здесь он тоже преуспел, но обстоятельства таковы, что он пока не готов говорить ей об этом.
В Рим он поехал еще и по другой причине — хотел проверить, сможет ли он долго обходиться без Милы. Он скучал по ней, но знал, что должен дать ей побольше самостоятельности. Все оказалось легче, чем он ожидал, но случилось нечто, чего он не ожидал совсем. С той самой минуты, как он покинул квартиру отца Грейси, он только и думал, что о ней.
Он встречался со своими служащими, представляя себе, как бы она шутливо выговаривала его коллегам, которые подраспустились, пока его не было. Ему хотелось видеть ее губы, открытое лицо, по которому он бы сразу прочел, что ведет себя занудно. Ему не хватало ее теплого тела рядом в кресле. Особенно его.
— Я не совсем уверен, — сказал Лука, отвечая на вопрос Грейси. Он чувствовал, как ее бездонные синие глаза ищут на его лице ответ, которого она ждала. Он выпрямился, сунул руки в карманы брюк, и вяло улыбнулся: — Был тяжелый день. Пойду-ка я к себе.
— Да, конечно.
— Покойной ночи, Грейси.
— Покойной ночи, Лука.
Его имя было произнесено со вздохом, и он, поддавшись себе самому, шагнул к ней, наклонился и поцеловал ее в щеку. Ее кожа была мягкой и теплой, как он и думал.
