— И какова прибыль? — поинтересовался Виктор.
— Восемьдесят монет, — гордо ответил Алассан.
— Бизнесмены, — задумчиво произнес Виктор с непередаваемым оттенком.
Мы с Роже хохотали до слез: восемьдесят монет — это как раз цена одной пачки сахара.
— Послушай, Алассан!.. Ой, не могу, ха-ха… так вы теперь без сахара, но с монетами, так, что ли?
— И без монет, — пожал он сокрушенно плечами. — Я отобрал у нее и вечером проиграл в карты.
— Во, человек! — веско подытожил Виктор. — Карточный долг — святое дело.
— А как жена на это посмотрела? — спросил Роже.
— Немножко побила меня ночью.
— Ну а ты что?
— И я немножко побил ее…
— А потом?
— А потом мы помирились… я думаю, скоро у нас будет еще ребенок… я хотел бы девочку.
— Зачем тебе еще одна, у тебя их уже четыре, и только один парень.
— Мальчик у меня наследник, а девочки вырастут и принесут в дом деньги.
— Это у вас жену покупают, что ли? Нечто вроде калыма? Но ведь ты не мусульманин, да и не все население здесь арабской веры.
— В Африке всегда платили за жену, хозяин.
— А чем?
— Сейчас просто деньгами. Раньше приводили скот, оружие, редкие украшения. Теперь самый ценный выкуп — холодильник.
— Почему?
— Можно делать бизнес: покупаешь пиво и кока-колу ящиками у фирмы и продаешь по бутылке из холодильника. Жарко — люди хотят пить.
— Бизнесмены, — опять сказал Виктор. — И какая сейчас обычная цена за жену?
— Если без детей, двадцать тысяч.
— А с детьми?
— Чем больше детей у нее, тем дешевле.
— Это несправедливо, — изрек Роже, — раз она не бесплодная, цена должна быть выше.
— Но выращивать детей тоже недешево, — возразил я.
— В общем, каждый из нас в месяц может купить себе пять бездетных жен, — безошибочно подсчитал Виктор.
Сегодня какой-то религиозный праздник, занятий нет, и я спал подольше. Проснулся от визга и урчания Бубу на террасе и от робкого призыва «профессор! профессор!» (забавно, когда тебя в двадцать пять лет зовут профессором, но так здесь принято). Сонный, на ощупь открыл дверь, и — шлеп! — кто-то приклеился к левой икре. Это, конечно, Люлю, но я никак не могу привыкнуть и каждый раз от неожиданности подпрыгиваю. Люлю — месячного возраста детеныш черной макаки, крохотное ласковое существо с прямо-таки человеческими ладошками и пальчиками, большими тонкими прозрачными бесшерстными ушами и огромными умными печальными глазами на детской мордочке. Накрепко прижавшись к ноге, он тихонько постанывал, прося ласки. Наклонившись, я почесал ему за ушами и под подбородком, он сразу замолк, закрыл глаза и потерся щекой о мою кожу. Теперь буду ходить по террасе, сидеть в кресле, заниматься домашними делами, а он так и провисит на моей ноге. И как эти маленькие мягкие лапки могут крепко и долго держать его в такой позе!
