— Как же они доплывут так далеко без припасов? Ведь в пироге места нет!
— А я вам говорю, поплывут! Им не нужны припасы, если надо, они могут две недели не есть.
Тут все начали спорить, выживем мы или не выживем. Мы, конечно, местного наречия не понимали (это Алассан мне потом уж пересказал), поэтому шествовали невозмутимо.
Носильщики вошли по колено в реку и плюхнули наш корабль на воду, подняв завесу из брызг, к полной радости окружающих. Я внимательно исследовал внутреннюю поверхность — пока течи не было.
— Садимся! — скомандовал я.
Алассан и носильщики крепко держали лодчонку, пока я усаживался в носовой части.
— Вперед, утопленники, — сказал Виктор, залезая в середину позади меня.
Роже тихонько и аккуратно примостился в корме. Жестом я показал помощникам отпустить байдарку. Они отпустили.
— Сейчас хлебнем, — сказал Виктор.
Не хлебнули, к счастью, однако от края бортов до поверхности воды осталось не более пяти сантиметров.
— Можно стартовать, — сказал я.
— Угу… если ветра не будет, — отозвался Виктор, — хорошо, что река сегодня такая гладкая.
Мы тихонько двинулись вдоль берега и против течения, которое в этом месте почти не ощущалось. Толпа замахала руками, закричала «ура!», мальчишки побежали за нами по песку до самых окраин городка. Потом мы наконец остались наедине с тишиной ленивой реки. Над водой нависали густые кусты, в которых чирикали какие-то птахи. На отмелях стояли столбами белые цапли. В излучине байдарка пересекла омут со скальным берегом, и в тяжелой малахитовой глубине раза два проплыла большая рыба. Мы гребли медленно и бесшумно, ощущая себя частью этой великолепной природы. Было жарко, вода на ощупь не давала никакой прохлады, Опять начались отмели и кусты. На ветках висели в послеполуденной спячке десятки самых разных змей, наверное это был «змеиный» год, потому что ни до ни после я не видел их в таком количестве. При желании мы могли дотронуться веслом до некоторых змеюк, но желания не было. Мне вспомнилось, как на прошлой неделе я в течение двух часов любовался, сидя на нашей террасе, Виктором, который стоял во дворе перед сараем и в каком-то оцепенении наблюдал, как тоненькая и длинная зеленая манговая змейка пыталась подняться по вертикальной стене. Это ей не удалось, и в конце концов она уползла за угол, а Виктор еще долго не шевелился.
Никогда не забуду и мою первую встречу лицом к лицу с коброй. Я шел по узкой тропинке среди кукурузного поля между Ришкиным домом и аэродромом. Она ползла по этой же тропинке мне навстречу, скрытая, естественно, высокими стеблями, и на крутом повороте мы почти наткнулись друг на друга. Толстая, наверное с мое предплечье, жирная, противно серая, длинная, метра в полтора или побольше, она застыла, слегка приподняв плоскую голову, и мне казалось, что она выбирает место, куда прянуть, я же был весь такой открытый, в шортах и майке, шлепанцах, с пустыми руками и даже без очков! Не было сил заставить себя двинуться, крикнуть, вздохнуть… Она прыгнула первая, прыгнула в сторону метра на два и пошла ломиться сквозь кукурузную чащу с шумом влюбленного гиппопотама, в полной панике, да с какой скоростью! Все это я видел краем глаза, мчась по тропинке обратно к Ришкиному дому, непонятно как не сломав шею. С тех пор я понял, что они боятся нас в десять раз больше, чем мы их.
