Мысли и афоризмы древних римлян | страница 17
О гражданской войне:
Война всех против всех.
Все неведомое кажется великим.
Выставляют напоказ свою скорбь больше всего те, кто меньше скорбит.
Девиз историка:
Без гнева и пристрастия.
Деньги – становая жила войны.
Деяния Тиберия и Гая [Калигулы], а также Клавдия и Нерона, покуда они были всесильны, из страха перед ними были излагаемы лживо, а когда их не стало – под воздействием оставленной ими по себе еще свежей ненависти.
Если лесть, которой историк пользуется, чтобы преуспеть, противна каждому, то к наветам и клевете все охотно прислушиваются; это и понятно: лесть несет на себе отвратительный отпечаток рабства, тогда как коварство выступает под личиной любви к правде.
Легче увлечь за собой целую толпу, чем избежать коварства одного человека.
Лекарства действуют медленнее, чем болезни.
Лучший день после смерти дурного государя – первый день.
Люди устроены природою таким образом, что, находясь в безопасности, они любят следить за опасностями, угрожающими другому.
Люди уходят, примеры остаются.
Мало не быть больным; я хочу, чтобы человек был смел, полнокровен, бодр; и в ком хвалят только его здоровье, тому рукой подать до болезни.
Нескончаемые преследования отняли у нас возможность общаться, высказывать свои мысли и слушать других. И вместе с голосом мы бы утратили также самую память, если бы забывать было бы столько же в нашей власти, как безмолвствовать.
О Мессалине, жене императора Клавдия:
Мысль о браке [с любовником] привлекала ее непомерной наглостью, в которой находят для себя последнее наслаждение те люди, которые растратили все остальное.
Об ораторах времен империи:
Обреченные льстить, они никогда не кажутся властителям в достаточной мере рабами, а нам – достаточно независимыми.
Ожидание несметных богатств стало одной из причин обнищания государства.
Об одном из полководцев императора Вителлия:
Сама война интересовала его больше, нежели ее исход.
Перед лицом природы смерть равняет всех, но она дарует либо забвение, либо славу в глазах потомков. Если же один конец ждет и правого, и виноватого, то для настоящего человека достойнее погибнуть недаром.
Превознося старину, мы недостаточно любопытны к недавнему прошлому.
Пусть каждый пользуется благами своего века, не порицая чужого.
Страх ослабляет даже искушенное красноречие.
Так уж устроены люди: с неодобрением смотрят они на каждого, кто внезапно возвысился, и ни от кого не требуют такой скромности, как от человека, еще недавно бывшего им равным.