Пришел новый год. Затяжные дожди точно хотели смыть всю скорбь мира. Карам постепенно начинал менять отношение семьи к себе: он делал маленькие, на первый взгляд незначительные шаги, отказываясь то везти Биджи на рынок, то ехать с Баоджи на похороны его давнего приятеля.
Сарна по-прежнему относилась к случившемуся так, словно во всем были виноваты другие. Это отношение помогло ей пережить гибель Пхулвати. Если змея может легко сбросить старую кожу, то избавиться от мук совести не так просто — Сарна теряла разве что чувство реальности,
В начале февраля Сукхи в очередной раз вернулся с охоты, нагруженный трофеями, и под надзором Биджи повесил на стену новые рога куду. Длинные, закрученные в лиру, просто прекрасные — Сукхи ими очень гордился. Ради них он убил самца антилопы, мясом которого семья питалась целых два дня. Сарне было не по себе от прибавления в коллекции. Нездоровая и зловещая атмосфера комнаты, служившей Сукхи мавзолеем, стала сильной, как никогда. Сарна уверила себя в мысли, что именно охотничьи трофеи повинны в ее бедах. Разве Карам не объявил о своем отъезде в тот самый день, когда на стену водрузили рог носорога? Разве Пхул не умерла сразу после того, как все полюбовались ужасной фотографией Сукхи в обнимку со слоновьим бивнем? Да, это обиженные духи животных мстили семье,
Персини вышла на улицу и под влажными ветвями палисандра месила тесто для чапати. Как только прекратились дожди, она стала работать на свежем воздухе. Ей не нравилось сидеть дома: их жилище превратилось в обитель скорби с тех пор, как его стены сотрясли ужасные крики Сарны. Персини всюду натыкалась на следы ее горя. На прошлой неделе, к примеру, из ящика комода вырвался всхлип. Сегодня она залезла в мешок с мукой, и вместе с белым облачком наружу вылетел протяжный стон. Лучше работать снаружи, где эта женщина еще ничего не успела отравить, подумала Персини и поглядела на мрачное серое небо. Даже если вот-вот начнется дождь.
Замешивая тесто, она оживленно болтала со своей новой лучшей подругой, Джагиндер, знаменитой городской сплетницей. После рождения близняшек Персини приложила немало усилий, чтобы завязать это знакомство, и вот теперь пожинала плоды.
Джагиндер смотрела, как Персини раскатывает и бросает на сковородку лепешки.
— Какие у тебя замечательные чапати, Персини-джи! — пропищала она с преувеличенным восхищением. — И какие большие! — Обычно она отмеряла диаметр лепешки ладонью. Немного великоваты, подумала она про себя, а при ближайшем рассмотрении увидела, что не такие уж они и замечательные. Поверхность чапати была бугристая, точно шоссе между Найроби и Момбасой. Джагиндер не прекращала ахать и охать, прекрасно зная, что лесть всегда дает желаемые результаты.
