Быстро опомнившись, северяне схватились за мечи, пытаясь скопом навалиться на Разящего, однако черная зверюга, именуемая по странному стечению обстоятельств конем, не позволила им этого. Жеребец был боевым: ни криком, ни блеском стали, ни кровью — ничем не испугать такого. Рагардцы, являвшиеся передовой кавалерией, но пешие в данный момент, вооруженные легкими палашами и саблями, оказались в заведомо проигрышной ситуации — они попросту не могли приблизиться на расстояние удара, а длинный меч Азита ломал в осколки их тонкие клинки.
Пока авангард сдерживал Разящего, неся значительные потери, те рагардцы, что изначально были в отдалении от начавшейся бойни, седлали лошадей, вскакивая на них и несясь более весомой подмогой, чем пешие соратники. Кони, использующиеся в боевой кавалерии, не отличались страхом также, как и вороной неприкасаемого, отчего приблизиться к врагу стало заметно проще. Азит, зарычав, принялся отмахиваться с удвоенной силой. Теперь началось настоящее сражение. Лагерь наполнился лошадиным ржанием, вскриками раненных и умирающих, руганью всадников и разрезающими воздух четкими приказами командира. Едва почувствовав себя в родной стихии — в седле, рагардцы взяли врагов в кольцо, сжимая все теснее круг, стремясь обездвижить хотя бы злобно фыркающего и брыкающегося жеребца, а там и до всадников будет добраться легче. И все же к этому моменту численность рагардцев сократилась на четверть.
Теперь перевес оказался на стороне северян, и они могли улыбаться, заранее празднуя победу, если бы не шарахались от все того же затуманенного взгляда принца и его жадной ухмылки, не сходившей с губ. Данное обстоятельство весьма нервировало рагардцев, также, как и то, что Садар до сих пор не взял меч в руки и не начал сражаться. Более того, добровольно лишился лошади, пересев к Азиту. Такое поведение обескураживало и настораживало — неизвестно, какие козыри таит воин, который так себя ведет на поле боя. Северяне стали осторожней, больше не лезли оголтело на острие меча неприкасаемого. Впрочем, о том, кто он такой они не догадывались — шлем скрывал лицо. И это тоже не добавляло противникам южан уверенности. Сражение переросло в прощупывание друг друга, примерки, выискивание слабых мест, вытаптывая конскими копытами площадку вокруг сидеримца и его "меча".
Наверное, сражение и вовсе затянулось, если бы вороной Разящего не взвился на дыбы с диким ржанием и не пал наземь. Во всеобщей сумятице никто не заметил шустрого ординарца командира северян, который, оставшись пешим, выждал удобный момент и всадил пику в грудь коню. Лишить наездника лошади в конном бою — победа. Выкинутый из седла принц покатился кубарем. Сгруппировавшись, он резко подскочил на ноги, оборачиваясь к Азиту. Последняя выходка жеребца ввергла северян в секундное замешательство, но Садар, несмотря на видимую расслабленность, был максимально сконцентрирован и уже мысленно корил себя за то, что проглядел шибко ретивого солдата — все же это был неожиданный и непредсказуемый ход. Принц зарычал — альбинос пал вместе с лошадью. Нога, запутавшись в стремени, уволокла за собой всадника, и теперь Разящий тщетно пытался выдернуть из-под коня эту самую ногу. Шлем слетел с головы, открывая рагардцам лицо того, кто издревле считался проклятым. На несколько мгновений повисла тишина.
