— Вот как. В таком случае, нужно считать, что дача свидетельских показаний окончена. Ответственный за регламент, не пора ли вызвать седьмого свидетеля?
— Сию минуту. Седьмой свидетель, прошу вас.
— Слушаюсь, — почтительно откликнулся управляющий.
— Я бы хотел просить вас дать показания, — сказал юрист. — Прежде всего ответьте на вопрос: виновен обвиняемый или невиновен?
— Не знаю. Могу лишь подтвердить, что во время обеденного перерыва играл с Кармой-кун[5] в шахматы.
— Прекрасно. Слова пятого свидетеля удостоверены. Пятый свидетель, прошу вас продолжать.
— Мне даже подумать стыдно, что вы можете полагать, будто я собираюсь здесь серьезно с вами разговаривать. На ваши вопросы я отвечаю только потому — я уже говорила об этом, — чтобы не раздосадовать вас своим молчанием, — сказала Ёко таким тоном, что стало ясно: происходящее в зале для нее непереносимо. — Закончив игру в шахматы с управляющим, Карма-сан закурил и минут десять проговорил со мной.
— О чем вы разговаривали?
— О кинофильме.
— О каком кинофильме?
— «Глупый судья».
— Что такое?!
— Это название фильма.
— Хм, странное название. Но, к сожалению, я этого фильма не видел. Расскажите, пожалуйста, о чем он.
— Я считаю, что к показаниям свидетельницы фильм не имеет ни малейшего отношения, — возразил Рыбий Глаз.
— Ну что ж, согласен, продолжайте, прошу вас, — сказал юрист.
— Закончив разговор, Карма-сан стал диктовать мне работу, которую мы не завершили утром, а я печатала. На три часа было назначено профсоюзное собрание, и мы с Кармой-сан ушли. На собрании сидели рядом. В четыре часа я неожиданно получила повестку — меня вызывали сюда.
— Затем?
— Затем всё. Из сказанного ясно, что Карма-сан не может быть виновным.
— Почему же?
— Да хотя бы потому, что за все это время Карма-сан просто был не в состоянии совершить воровство. До чего же тупой судья!
— Грубиянка! Немедленно выставьте ее вон! — закричал юрист, вскочив с места.
Зал волновался и шумел — раздался треск отодвигаемых стульев, торопливый стук каблуков. В этом шуме тонули крики Ёко:
— Отстаньте! Не хватайте меня! Я имею право поступать так, как считаю нужным!
Шум разом смолк.
— Немедленно выставьте ее вон!
Но юриста уже никто не хотел слушать. Наверное, симпатии были на стороне Ёко. Да, теперь нужно будет по-новому взглянуть на Ёко, подумал я. Мне хотелось передать ей это мое чувство, и я обратил свои глаза, хотя они и были завязаны, в ту сторону, откуда слышался ее голос.
Раздался стон юриста:
