- Скажу, - Рублев поднял бокал. - Главное, ребятки, сейчас - не впадать в эйфорию. Очень это опасно. Пока сделан лишь шажок. - Точно! - перебил его Андрей. Переполненный чувствами, он просто не мог не говорить. - Эйфория - это, я вам доложу, такая бяка, такая...
- Впадешь и не выпадешь, - закончил за него Лобанов. С привычной усмешкой он сидел в сторонке возле Инны. Но усмешка его сегодня выглядела иронично-доброй. Больше над собой - захваченным общим энтузиазмом.
С трубкой в руке к Рублеву подошел помощник.
- Что?
- Вас из центробанка, Иван Васильевич.
- Слушаю, - Рублев нахмурился. Кичуй зашикал, призывая остальных к молчанию. - О, здравствуй, дорогой Боря, здравствуй.
Жестом руки Иван Васильевич потребовал включить громкую связь.
- Просто-таки преклоняюсь! - разлетелся по ресторану восторженно захлебывающийся голос заместителя председателя центробанка Бориса Гуревича. - Вы хоть знаете, что сотворили? Запад клокочет. А когда Запад клокочет, наш сразу хочет!
Гуревич хохотнул от показавшегося остроумным каламбура.
- Значит, есть подвижки? - вклинился в этот поток Рублев.
- Подвижки! Что подвижки? Просто все развернулось на сто восемьдесят!
- Лицензию вернут?
- К тому идет. В Кремле буча. Преда нашего туда высвистали. На завтра срочно собирают правление центробанка. Есть слушок, что не только о лицензии речь пойдет, - Гуревич доверительно сбавил голос. - Может, завтра и с кредитом решится.
Предупреждая взрыв восторга, Рублев взметнул руку. Все осеклись, а Дерясин демонстративно опечатал ладонью собственный рот.
- Так что - буду на связи.
- Спасибо, Боря!
- Да что там. Не чужие. А славненько наша семейка на вас работает! Сестренка-то какова! Такое замутить. Пора вам нашему семейству особый оклад положить!
- Так это завсегда! - в тон ответил Рублев.
- Все, Иван Васильевич, прощаюсь и - нежно, по-товарищески люблю!
Рублев нажал на кнопку. Победно оглядел остальных:
- Вот теперь, пожалуй, можно.
Это была полная виктория! Все потянулись друг к другу. Жукович, чёкаясь направо и налево, оказался бокал к бокалу с Подлесным. На мгновение заколебался:
- А черт с тобой! - и бокалы сомкнулись.
16.
Через полчаса Рублев покинул гуляющих. Зашел в свой кабинет и уселся в кресло, ощущая в себе какую-то шальную опустошенность. Чего-то в этот миг торжества ему недоставало. Он знал, чего, и понимал, что не удержится, чтобы не позвонить.
Покопавшись в блокноте, набрал телефонный номер:
- Манана Юзефовна, Рублев на проволоке. Ничего, что поздновато?
