Этот западный стиль Олег не терпел. Под взглядами подчиненных он напоминал сам себе краба в аквариуме. Поэтому старался забегать сюда как можно реже. В основном до начала или по окончании рабочего дня, чтобы вынуть из сейфа или положить туда нужные документы. Основное же время проводил в глухой каморке под лестницей, которую сам для себя облюбовал. Здесь ему никто не мешал заниматься тем главным делом, ради которого он вернулся в банк и которое целиком захватило его, - он продолжал день за днем восстанавливать исчезнувший реестр. Увлекательное это занятие напоминало разгадывание кроссворда. Одна обнаруженная компания давала ключ к следующей, пока не выявленной. Не доверяя компьютеру, он составил причудливую схему и заполнял ее, будто Менделеев свою таблицу. Даже озаглавил "менделеевкой".
"Менделеевку" эту он тщательно хоронил от постороннего глаза и по вечерам неизменно убирал в объемистый сейф, расположенный в управлении.
Закончив работу к двадцати одному часу, Олег отправился в управление. Войдя, с удовольствием убедился, что "пенал" опустел, - после изнурительного дня общаться с кем бы то ни было не хотелось. Он прошел к дальнему плексигласовому отсеку, на котором рядом с табличкой "Начальник управления" сам прикрепил еще одну, украденную некогда из больницы, - "Клизменная". Прикрепил с одной целью - отогнать докучливых любителей помозолить глаза начальству.
Впрочем намек не всегда срабатывал.
Вот и на этот раз, едва Жукович убрал "менделеевку" в сейф, как почувствовал движение сзади и нахмурился, - выходит, недоглядел.
Даже не оборачиваясь, он догадался, кто это мог быть, - Лариса Угловая. Тридцатисемилетняя блеклая женщина, превосходный исполнитель,которая, если бы не природная ее робость, вполне могла претендовать на повышение. Тем более в деньгах она постоянно нуждалась: Угловая в одиночку растила дочь. Но была в ней черта, Жуковичу глубоко неприятная, - чинопочитание, возведенное в степень пиетета. От вкрадчивого жеманно-заискивающего голоса Угловой ему делалось не по себе.
Одобрительный взгляд начальника, отпущенная мимоходом похвала заставляли её по-детски расцветать. Она нуждалась в словесном поощрении, как комнатное растение в поливке. Не было случая, чтобы она уходила с работы, не дождавшись Жуковича. А, дождавшись, с неизменными извинениями и ужимками подходила, чтобы обсудить какую-нибудь очередную пустяковую ситуацию и дождаться очередного небрежного поощрительного кивка. Если бы за назойливостью этой скрывалось стремление продемонстрировать собственную усидчивость и преданность делу с тем, чтоб продвинуться по службе или добиться увеличения зарплаты, то по-человечески это было бы понятно. Но ни о чем подобном Угловая никогда не заикалась. А искать внимания начальства ради внимания начальства, тем паче просиживать ради этого до девяти вечера, - это, по убеждению Олега, - чистая клиника.
