- Мы же давно вместе. Взять хоть прошлый год. Сколько раз ты мог сдать, если б хотел. Но не сдавал. Наоборот, как стена как бы. Почему же?
Общий вопрос этот повис в воздухе.
- Потому что скурвился, - объяснил за Подлесного Лобанов. Он бесцеремонно выдернул из-за стола кресло Саврасенкова, отволок к двери и уселся, демонстративно перекрыв выход.
Радостно встретил пронизывающий, устрашающий взгляд бывшего комитетчика.
- Деньжат решил по-легкому "срубить", профура, - с удовольствием, нарываясь на драку, отчеканил он.
Подлесный, молчаливая угроза которого не возымела действия, скрестил руки, облокотившись о стену.
- Денис, но откуда вы-то про всё узнали? - нетерпеливо спросила Инна.
- Я рассказал, - признался Дерясин. - А чо? Он же не чужой. Потом подумал, все-таки в застенок идем. Мало ли? Пусть в банке знают.
- Но как вы догадались-то, молодчина такой? - в отличие от Кичуя и Дерясина, тяжело переживавших выявленное предательство, Инна первой уловила главное: жизни мужа ничто не угрожает. И - ожила.
- В самом деле, Дэнни? - опомнился и Андрей.
- Снаряд два раза в одну воронку не падает, - ответил Лобанов. - После того как узнал насчет Игоря, позвонил Суслопарову. Так вот, по его словам, никакого заказа на убийство Керзона он никогда не давал. Так что всё это вымыслы вот этого малоуважаемого господина. Он ведь с Керзона-то тоже пятьдесят тысяч отсосал. Якобы для снятия заказа. Вот, похоже, и втянулся, сучок. Только цена возросла. Должно быть, с учетом инфляции. Так, кидало?
Лобанов подстрекательски подтолкнул Подлесного локтем. Тот отодвинулся.
- Но - я не знал, - Кичуй повел плечом. - Александр Павлович не говорил.
- Стыдился, потому и не говорил, - Лобанов пожал плечом. - На то и расчет был. А мне вот сказал, как я его вечерком достал. Тут всё и срослось.
- Но люди не могут так меняться. Не могут! - едва ли не умоляюще обратился к Подлесному Кичуй.
Столько неприкрытого страдания было в нем, что Подлесный, собиравшийся отмолчаться, не выдержал.
- А люди и не меняются! - хрипло выкрикнул он. - Я какой был, такой и есть. Только жизнь, она - перевертыш. Вот ты говоришь, раньше! - обратился он к Андрею, растерянный вид которого сверлил ему душу. - Так раньше была общая цель. Была наконец команда, идея, за которую стоять можно! Я ведь в ФСБ привык за собой мощь государства ощущать. И в банк пришел - как будто все то же, - сзади подпирающая стена, - он сбился от собственной непривычной выспренности. - Разве сейчас иное? - едва не умоляя, вскричал Дерясин.
