А мой Бумек сидит и плачет: «отошло от дщери Сиона все ее великолепие». Бедный мальчик. Бумек! Бумек! Я тебе приведу пример. Эту историю я слышал от своего деда, который ездил в Брацлав к святому Бешту. Есть большая гора, а на этой горе большой камень, а из-под этого большого камня вытекает чистая вода. А на другом краю света есть душа. И душа эта всю жизнь томится от жажды и мечтает о том источнике с чистой водой. Но не придет душа к тому источнику и не утолит своей жажды. Только когда явится Мессия… она должна ждать пришествия Мессия! Но тогда уже всем будет все равно. А пока что сердце может разорваться.
Старый Таг распрямился.
Он стоял как раз над четвертой ступенькой. И упал бы, если б вовремя не очнулся.
Быстрым шагом вышел из сеней во двор.
Во дворе торчало вверх двойное дышло, обод колеса сверкал, а повозка почти вся оставалась в тени.
Лошадь пекаря Вола мотала головой в мешке. Из торбы с овсом торчали только остроконечные уши. Лошадь фыркала.
Белый кот потерся о ноги старого Тага. Потом вдруг отпрыгнул и исчез в саду за коровником.
Старый Таг обо что-то споткнулся, посветил фонарем. Это был ботинок Бланки, жены фотографа Вильфа.
С крыши сарая, служившего также коровником, скатывалась серебряная луна. Изнутри повеяло теплым запахом молока и навоза. Желтый свет выхватывал из темноты головы и туши разлегшихся по-царски коров. Две коровы, одна белая, другая рыжая, жевали во сне. Явдоха сегодня не подстелила им свежей соломы. Она не спала. Старый Таг это почувствовал, не видя ее, сразу же, едва переступил порог. Только сейчас глянул украдкой. Явдоха лежала на подстилке над яслями, лежала на животе, подперев руками голову, в одной только рубашке, до половины прикрывающей груди. Во рту поблескивали влажные зубы.
— Не спишь еще? — спросил Таг.
Явдоха ничего не ответила.
— Где лесенка? — спросил он.
— А вон тамка…
— Как же ты залезла?
Лесенка была прислонена к снопам обмолоченного жита.
На верхней перекладине стояла Бланка. На нижней, на одной ноге, уже собираясь спрыгнуть, — гусар. Убежал, да недалеко.
Фотограф Вильф держался поодаль, но, увидев старого Тага, приблизился, подбежал, придерживая съехавшую набок широкополую шляпу. И остановился перед самой лесенкой.
Гусар соскочил на землю, козырнул и повернулся через плечо.
Бланка осталась наверху.
— Уберите фонарь, слепит глаза, — сказала она.
Старый Таг заслонил фонарь рукой.
— Теперь не слепит? — спросил.
— Спасибо. Слава Богу, что вообще кто-то пришел. Слава Богу, что вы пришли. Скажите ему…
