— Как выглядит такая казачья лошадь? — повторил Апфельгрюн. — Я лично не люблю лошадей.
— Вы только посмотрите! — изумился старый Таг. — Чтобы человек не любил лошадей! Достаточно поглядеть, как лошадь пьет воду. Я бы не одному пожелал так пить.
— А где Бум? — Кантор, сын кантора, улыбнулся жене Крамера.
— Бум? — Жена Крамера посмотрела на мужа. — А кому какое дело?
— Он спит, — ответил Крамер.
— Спит? — удивился кантор, сын кантора.
— Уснул — значит, спит, что тут непонятного? — отозвалась жена Крамера.
— А где невеста? — Кантор, сын кантора, сплел на животе пальцы.
— Невеста? Какая невеста? — Крамерша, не разводя скрещенных на груди рук, пожала плечами.
Дочка сделала то же самое; все это время она не сводила с кантора, сына кантора, глаз.
— Ася, — сказал кантор, сын кантора. — Красавица Ася. Бедная Ася, сиротка. Не дай Бог обидеть сироту.
— Ой, Боже, Боже! — вскричал переплетчик Крамер. — Как все это страшно. — И посмотрел на жену.
— Может, что-то, упаси Бог, случилось? Я ничего не знаю. — Кантор, сын кантора, оглядел сидящих за столом.
Все молчали, опустив головы.
Жена Крамера вдруг вскочила. Прямая, руки в боки. Дочка тоже вскочила и тоже уперлась кулаками в бока. Пошла за матерью к двери в спальную комнату.
— Оставайся здесь. — Крамерша оттолкнула дочку, а сама вошла внутрь. В лицо ударил запах сгоревших свечей. Она закрыла за собой дверь. — Теперь я тут посижу! — сказала Гершону.
Гершон встал и вышел.
Крамерша подошла к кровати, вгляделась в лицо сына.
Бум метался, ворочался.
— Бум! — Мать наклонилась к нему.
Мальчик стонал во сне.
— Бум!
Мать села на край кровати. Посмотрела на торчащие из-под простыни Асины ботинки.
Потрясла сына за плечо.
— Бум! — Положила ладонь ему на лоб. Бум вздрогнул.
— Бум, у тебя жар. Слышишь? Мальчик спрятал лицо в подушку.
— Голова болит? Скажи!
Бум ударил кулаком по деревянному изголовью.
— Вставай!
Бум молчал.
— Немедленно встань!
Молчание.
— Я уже второй раз прихожу.
Молчание.
— Теперь я тебя не оставлю!
Молчание.
— Думаешь, если будешь лежать, ты чему-то поможешь?
Молчание.
— Бум, ты должен отсюда уйти! Нельзя тебе так лежать! Слышишь?
— Отстань!
— Нет, не отстану. Ты уже не ребенок!
— Да, я не ребенок!
— Значит, должен вести себя как взрослый!
— Отстань!
— Посмотри! Ее родителей нет!
— Отстань, говорю!
— Что скажут люди?
Молчание.
Мать встала. Прошлась по комнате.
Огонек одной свечи — во втором подсвечнике свечи уже давно не горели — подпрыгнул в последний раз, как мог высоко, и погас. Из еще тлеющего фитиля выполз, как страдалица-душа, белый дымок.
