Тон, каким был задан этот вопрос, непролитые слезы, стоявшие в прекрасных глазах Энни, смели последние рубежи обороны Гранта. Большим пальцем он вытер мокрые щеки в потеках туши, коснулся подбородка, а взгляд его был неотрывно прикован к ее дрожащим губам. Слезы на них напоминали капельки росы на нежных розовых лепестках. Неистовое желание чуть не согнуло Гранта пополам, но он справился с собой, понимая, что сейчас на первом месте должны быть не его желания и потребности, а ее.
— С тобой все в полном порядке, Энни. Поверь мне.
— Если бы я могла! Трое мужчин бросили меня практически у алтаря. Значит, со мной что-то не так. Они сами делали предложения — никто их не принуждал, как сегодня я тебя. — Слава богу, присущий Энни юмор не покинул ее. — И я соглашалась. Кого же мне винить во всем произошедшем? Только себя.
— Никого не винить. Может, просто ни один из них не подходил тебе, не был твоей судьбой.
Энни смотрела на него во все глаза, и Грант видел, как горечь в них сменяется удивлением, а потом недовернем. Глаза из синих стали почти черными, глубокими и таинственными.
— Но ведь…
Грант прижал палец к ее губам, призывая к молчанию.
— Поверь мне, Энни, с тобой все в порядке. Ни один мужчина, глядя на тебя, не может остаться равнодушным.
Энни с трудом сглотнула.
— И ты?
Грант весь напрягся. Он смог только кивнуть.
— Я тебе не верю. Ты сказал, что жалеешь, что поцеловал меня, и извинился.
Это обвинение выдало Энни с головой. Оказывается, она была очень уязвимой, очень неуверенной в себе, и Грант почувствовал себя негодяем из-за невольно причиненной ей боли. Решение пришло мгновенно.
— Что ж, на этот раз я не стану извиняться. — Он наклонил голову и завладел ее губами. Они были мягкими, нежными и теплыми. Грант обнял Энни обеими руками, прижал крепче к своей груди.
Он брал, а она не отказывала. Наоборот, предлагала.
Он давал, а она просила еще. Нет, требовала все больше и больше.
То, что началось как нежный, успокаивающий поцелуй, переросло в жадный, ненасытный, неистовый. Грант уже почти не владел собой. Его руки блуждали по ее телу, наслаждаясь шелковистостью одеяния, бывшего ее единственной защитой. Грант не сразу понял, где закончился шелк и началось обнаженное тело. Кожа Энни была гладкой и мягкой, она вспыхивала жаром в тех местах, где он ее касался. Он гладил ее плечи, руки, запястья, затем его ладони легли на ее тоненькую талию. Энни выгнулась так, что ее груди коснулись его груди. Даже сквозь ткань ее халата и свою рубашку он чувствовал, как напряглись ее соски. Медленно, но по нарастающей по его телу разливался жар. Одна его рука переместилась с талии вверх, прошлась по ребрам и легла на холмик груди. Приятная тяжесть заполнила его ладонь. Грант большим пальцем потер горошинку соска, и Энни отозвалась горловым стоном.
