Женька, не выдержав, хихикнула, представив себе несчастного выпивоху. Настя, разумеется, тут же презрительно фыркнула, дав понять, что сия скабрезная история задевает ее тонкие чувства.
После ужина Женя с Сашкой, работая на камеры, помахали рукой вслед покидающим их «друзьям», а затем с чувством перевыполненного долга отправились в беседку — подышать перед сном свежим воздухом.
— Ну, как самочувствие? — осведомился Сашка, как только они вольготно расположились на резных лавочках.
— Превосходное! — не покривив душой, ответила Женька. — Такое облегчение, словно кирпич с души упал!
— А почему сразу кирпич? Почему не простой какой-нибудь камень?
— Да потому что простой камень — это никакой камень! А кирпич — это тяжеленная такая дрянь правильной формы. И этой своей правильной формой он мне уже всю душу натер!
— А как насчет поговорки «Не имей сто рублей…»?
— Знаешь, в подобной ситуации я лучше выберу деньги. Мне и одной Насти с ее завидками за глаза хватило, а как представлю, что таких вот «подруг» могло быть больше… Нет уж, лучше я как-нибудь одна проживу!
— Одна? А как же я? — в шутку возмутился Сашка.
— Твое место свято и неприкосновенно, — заверила его Женька. — Кстати, не боишься, что мы сегодня нажили себе смертельного врага?
— Боюсь тебя огорчить, но по моим внутренним ощущениям мы нажили его гораздо раньше. И что самое забавное, ничего особенного для этого не сделали. Ну не нравимся мы Альбине — что ж тут поделать?
В небе мелькнул яркий сполох, а секунд через десять ощутимо громыхнуло.
— Кажется, ты был прав насчет грозы. Чую, ливень на всю ночь зарядит, — сказала Женька, зябко поеживаясь.
— Ты замерзла? Хочешь, вернемся в особняк, пока дождь не начался? — Сашка пересел поближе и бережно сжал Женькину ладонь.
— Нет, лучше уж здесь побудем, если ты не против.
— Без проблем!
Некоторое время они сидели молча. Темы для разговора, конечно, были, но о многом хотелось потолковать наедине. Действительно наедине, без всевидящих и всеслышащих камер. Можно привыкнуть ко многому, практически ко всему. Только не к полному отсутствию личного пространства, того заветного убежища, где можно остаться лишь с самим собой и отдохнуть от окружающего мира. А обнажать перед тысячами незнакомых тебе людей свое самое сокровенное, дойти до полного душевного эксгибиционизма — согласиться на такое может только человек с ущербной психикой, которому либо хочется прославиться любой ценой, либо, напротив, давно уже плевать на себя. А Женька не относилась ни к первым, ни ко вторым. Да и Александр, видимо, тоже.
