Но нескоро осуществились честолюбивые замыслы Михаила, хотя давно лелеял государь мечту покорить Казанское царство. Теперь же он счел, что пришло для этого время – в ветреном месяце марте Казань лишилась царя. Напившись пьян, Сафа-Гирей убился насмерть и оставил двухлетнего наследника, Утемиш-Гирея. Много было жен и детей у поганого казанского царя, но милей всех была ему прекрасная Суюнбека, мать возведенного на престол младенца. Но как может царствовать дитя неразумное? Как защитит Казань от россиян? Поразмыслив над этим, Иоанн Васильевич понял – время пришло, следует воспользоваться мятежным безначалием в Казани и приказал собираться полкам…
Михаил обрадовался было, когда узнал о предстоящем походе, но чем более приближался он, тем более печалился храбрый воин. Грустно казалось ему расставаться с Настенькой. За два года, что прожили вместе, прикипел он к ней сердцем более чем за всю предыдущую жизнь. Одно только огорчало его – детей у них пока не было. Но и это не беда – Настя еще молода очень, и Михаил помнил к тому же, что мать ее скончалась родами, потому боялся за свою молодую жену и не думал попрекать ее бездетностью.
– Ты – и дитя мое, и сестра, и жена! – отвечал, бывало, когда Настенька сетовала на то, что вот, дескать, не дает Господь детей.
А теперь с Настенькой приходилось расставаться. Почему-то Михаил не думал о том, что его могут убить в бою, такая мысль ему и в голову не приходила. Но расстаться с женой на долгий срок похода казалось ему также немыслимым. Да что делать – служба!
Двадцать четвертого ноября сам митрополит благословил войска русские, и они двинулись из Москвы к Новгороду, где должны были соединиться. Михаил ехал вместе с другими дворянами подле государя, и с первых недель пути изведал все тяготы, которые возможны в столь дальнем походе.
Неопытен был Иоанн Васильевич, не лучшее он выбрал время для войны! Зима была ужасна: люди падали мертвые на пути от страшного холода. На ночевках жгли костры, но промерзшие до костей тела не могли согреться у самого яркого пламени.
Ропот уже шел в войсках, и кабы не терпение самого государя, который, забыв роскошь дворцовой жизни, ободрял и поддерживал своих спутников – быть бы бунту!
14 февраля стали под Казанью, изготовили туры. Боевой дух, упавший было за время пути, снова взыграл в войсках. До сей поры ни одному государю не случалось бывать за стенами мятежной столицы, только воеводам удавалось изредка попадать туда, наказывая непокорных жителей. Теперь же юный царь, горящий праведным гневом, обнажил меч. Он вникал во все, для всего находил время и призывал своих храбрых воинов к быстрой победе. Михаил не мог налюбоваться на Иоанна Васильевича – обычно бледный, болезненный, угрюмо задумчивый, он теперь совершенно преобразился, даже ростом выше стал и в плечах шире. Михайле всегда было неловко перед государем за свой высокий рост и поистине богатырское сложение…
