Бобби молча скользнул прочь, а я повернулась и шагнула туда, где Нил Баннер превозносил достоинства Таддеуша, который слегка расслабился. Уши, остренькие, как у летучей мыши, были прижаты, и от этого он стал не такой страшный.
Тут у меня за спиной раздался топот бегущих ног. Видимо, подоспело подкрепление, только вот, судя по грохоту, к нам мчалась толпа троллей, так что ничего хорошего топот не сулил; охранники из «Надежды» обычно вели себя тише. Бабочка перестала чесаться и застыла, ее всю трясло от страха.
Сбоку что-то мигнуло, и я поняла, что лампочки над лифтом показывают пятый этаж. Кто-то сюда ехал — и этот кто-то обречен был попасть в самую гущу событий.
Я начала обратный отсчет.
Топот приближался.
Тихое воркование Нила Баннера стало тоном выше — он пытался удержать внимание Бабочки.
Лифт доехал до четвертого этажа.
Мимо меня пробежали два могучих охранника в полной выкладке.
Бабочка вытаращила глаза от ужаса, рука с ножом дрогнула.
Третий этаж.
Я начала двигаться, — казалось, бежевые виниловые плитки превратились в зыбучий песок.
Охранники решительно остановились перед Бабочкой.
Второй этаж.
Бабочка отшатнулась, повернулась и хотела убежать.
Но оказалась в западне — перед ней высился Хари.
Двери лифта звякнули и открылись. В коридор, взметнув полами белого халата и не отрывая глаз от каких-то бумаг, шагнула Грейс.
— Грейс! — завопила я и бросилась наперерез, понимая, что не успею, понимая, что все пропало…
…Бабочка в порыве отчаяния метнулась от преследователей вбок, к открытому лифту…
…Грейс рывком подняла голову и побледнела, внезапно поняв, что происходит…
…Бабочка врезалась в нее, позабыв про выставленный вперед нож…
…и Грейс рухнула на пол, и ее бумаги взметнулись вверх и разлетелись, словно стая вспугнутых голубей…
Я оцепенело глядела, как бумаги оседают на плиты. На том месте, где только что была Грейс, стоял, обхватив Бабочку, Бобби — рот раззявлен, зубы оскалены, острые, как иглы, белые клыки так и сверкают. Бабочка прижалась к нему, заливаясь слезами и откинув голову, — она инстинктивно подставляла горло вампиру, раз он оказался поблизости. Бобби пригнулся, изготовясь к укусу, и самоцветы на серебряном обруче вспыхнули желтым от чар. Он злобно зарычал, отшатнулся и осел у дверей лифта. Бабочка горестно вскрикнула и вцепилась ногтями себе в лицо и шею, оставляя яркие кровавые борозды. Охранники проорали положенное предупреждение, а потом скрутили ее и прижали, отбивающуюся и визжащую, к полу.
