Чистяков, как кошка, взобрался на бот, подскочил к женщине и остановился. Женщина смотрела на него широко открытыми глазами, полными ужаса и горя. Мичман не мог оторвать её от мачты. Ему помог взобравшийся на палубу Громов. Из рук в руки матросы передавали грудного ребенка и подростка. Женщина судорожно вцепилась в шею Борисова, когда он поднял её на руки и один понёс на берег.
С полуострова наша артиллерия дала несколько залпов, прожектор погас. Вскоре засветил другой. Он шарил по воде в расположении бота, гас, снова светил.
С палубы сняли убитого. Из трюма Чистяков вынес туго набитый мешок, небольшой сундук. Под руку ему попал топор.
— Дельная штука… Держи! — крикнул он, передавая Громову мешок и сундучок, и несколькими ударами топора срубил мачту.
Мотобот разбирали по дощечке и от матроса к матросу переправляли на берег.
С берега Ломова окликнул Федин. Прижав переданную ему доску, лейтенант направился к командиру. В этот момент волна накрыла Ломова и, подтолкнув, распластала на гальке. Он только сейчас почувствовал холод и дрожь во всём теле, будто в воде было теплее.
На берегу толпилось несколько матросов. Титов держал на руках ребенка, завёрнутого в телогрейку. Рядом стояла женщина с подростком.
— С-с-слушаю вас!… — едва выговорил непослушными губами Ломов, подходя к Федину.
— Да ты промок насквозь… Тогда я сам отвезу их в санроту, — сказал командир роты, направляясь к подъехавшим санкам.
Женщину с ребёнком и подростка посадили на солому, рядом положили убитого. Отъезжая, Федин крикнул:
— Всех быстро в землянку. Топите печь. Сушитесь…
Антушенко долго ночью сидел над картой и с рассветом вышел на сопку. Он неторопливо дошёл до обрыва, за которым начиналось море, сел на камень.
Наблюдая за начальником штаба из огневых точек, матросы-разведчики догадывались, что готовится операция: «Суворов» всегда сидит на этой сойке, как с корабля, смотрит вдаль на цель, которую надо уничтожить. И по тому, сколько начальник штаба пробудет на сопке, спокоен он или не сидится ему, — матросы старались определить важность готовящейся операции.
Антушенко действительно обдумывал предстоящую операцию и вышел на сопку, чтобы, как он говорил, дать простор мыслям. Но на этот раз начальник штаба быстро вернулся в землянку. Следом за ним в назначенное время пришёл командир роты разведки. Антушенко молча указал ему на скамейку, а сам, не отрываясь, смотрел на карту. Потом взглянул на Федина и откинулся к стенке землянки.
