И крыс поток, подвластный воле, за ним змеею серой полз…
Наутро он явился снова. Все лица знати городской
Благодарили Крысолова, в награду дали золотой —
Он усмехнулся и напомнил про заключенный договор
И попросил мешок наполнить, что он сюда принес с собой…
Но тут посыпались насмешки: «Он, что, с ума сошел совсем?
Считать мы, что ли, не умеем? Да нету в мире этих цен —
За незатейливый мотивчик он просит золота мешок,
Наверно, наглостью счастливчик привык дурачить лежебок…
Но мы-то грамотные люди и понимаем, что почем —
Тебе и так довольно будет, иди, мы стражу позовем…»
Но Крысолов себя вел странно — смеясь, откинулся назад,
Шутовски поклонился рьяно, потом попятился назад…
Он так и шел, и бил поклоны, пока не скрылся от их глаз,
А дальше — за крутые склоны холмов, что окружают нас…
Но через час запела флейта — и городская детвора,
Во что бы ни была одета, вдруг побежала со двора!
И малыши, и те, что старше, ушли за тяжкие врата —
Они бежали дальше, дальше… К Флейтисту в образе шута.
Он вел их по долинам в горы — к обрыву проведя сквозь лес,
Открыл им облаков узоры, и там, у пропасти, исчез…
Но музыка его осталась! И в небо синее звала,
Как птица вольная взлетала — вперед шагнула детвора…
Господь не допустил злодейства — и в этот город золотой
Вознес их, чтобы в мире детства они могли найти покой.
А там, в Фарго, детей искали — три дня и ночи по холмам
Родители в тоске, печали бродили, кланяясь ветрам…
Все слезы выплакали болью, сорвали голоса, крича…
Надежда обернулась кровью, истаяла в огне свеча.
Они вернулись в мертвый город, купили новое зерно,
Припасы — и замкнулись в горе, врата захлопнулись Фарго…
Теперь уж сорок лет минуло, и лишь седые старики
Оплакивают жизнь иную — и помнят детские черты…
Но и сейчас сердца жестоки, больные старики живут
Убиты горем, одиноки — но мертвый город стерегут:
По стенам дряхлый страж проходит, но ржавого оружья лязг
Уже страх прежний не наводит, а город поглощает мрак —
Он обнищал, и стены рушит всесущий ядовитый плющ,
А костенеющие души мертвит безжалостная сушь —
Они не стали милосердней, и люди гибнут у их врат…
Они ж впадают в грех усердней — весь мир пред ними виноват!
Они и небо обвинили в немыслимой беде своей —
И лишь свои грехи забыли, озлобливаясь все сильней…
Фарго погибнет вскоре… Дьявол их души ждет уже давно —
Отравленым безверья ядом во тьме погибнуть суждено…
Ты знаешь все об их несчастье, ты им сочувствуешь душой —
Но свет над Городом не властен, они избрали путь другой…»
