— Что стряслось? — просунула голову в дверь Риточка.
— Твоя мать! — рявкнул Леонид с такой яростью, что она отпрянула.
Выхватив у меня выловленную трубку, он поднял ее высоко, демонстрируя, как бодро изо всех щелей текут струйки, звонко шлепаясь о кафельный пол. Дочка высказала робкое предположение, что телефон можно просушить и починить, и это послужило толчком ее злорадному отцу для выброса очередной порции негативной энергии:
— Да этот телефон теперь только высушить и выбросить! А он, если что, три с лишним тысячи стоит!
— Раньше стоил, — возразила Ритка. — Сейчас эта модель «Панасоника» устарела и подешевела… И потом, пап, у тебя ведь есть сотовый…
— Вот именно — у меня есть! А вы с матерью давайте, ломайте, крушите все! Модель, видишь ли, устарела… А ты на новую, современную заработала?!
Леонид все тряс и тряс несчастной трубкой, брызгая на нас водой. Я с ним не связывалась — себе дороже. Сидела молча, прижав коленки к груди, загородившись скрещенными руками: пена осела, и красоваться в обнаженном виде мне было неловко. Чувствовала себя как устрица без раковины — на нервной почве потряхивало, хотелось спрятаться, а пришлось дожидаться, пока разбушевавшийся деспот покинет помещение. Скосила глаза вправо — в пепельнице дотлевала сигарета, грустно свесив вниз длинный серый столбик пепла, напоминающий слоновий хобот. Я не решилась ни докурить ее, ни загасить. Совсем меня затуркал этот человек, по какой-то нелепой иронии судьбы доводящийся второй половиной… А если разобраться, он мне не менее чужой, чем случайные попутчики в метро, среди которых я сегодня толкалась с пудовыми сумками… Тамара Васильевна, наверное, недоумевает — отчего я прервала разговор на полуслове? Легко ей других судить: мужа нет, шпынять некому… С радостью бы поменялась с ней местами!
Прооравшись, окончательно растоптав мое благостное настроение, Леонид повеселел. Залез под душ и мурлыкал: «А нам все равно! А нам все равно! Не боимся мы волка и сову». Да уж, кого ему бояться? Это я трепещу…
Вымывшись, благоверный облачился в белые брюки и шелковую гавайскую рубаху навыпуск — фасон недурно маскировал его бегемотский живот. Ужинать он отказался. И зачем я возилась с приготовлениями? Смочил свежевыбритые щеки новомодной парижской туалетной водой от Ульриха де Варенса — свежий терпкий запах зеленого чая и табака дразняще защекотал мне ноздри. Мой шеф Лев Назарович пользуется таким же парфюмом, но откуда он у нашего мракобеса? В довершение Ленчик тщательно причесал свои три волосины перед зеркалом и, видимо, остался чрезвычайно довольным своей внешностью, потому как запел: «Круто ты попал на ТВ!» Да еще качнул торсом в танцевальном движении, любуясь своим отражением. Сунул ноги в удобные мягкие мокасины, прихватил барсетку и уже с порога удостоил нас с Ритой сообщением:
