За первым же поворотом Джордан остановился, и сердце у Ханны тоже остановилось.
Но Джордан только отобрал у нее коробку и закрепил на багажнике.
— Секрет езды на мотоцикле вдвоем заключается в том, что двое должны быть как один, — объяснил он. — Ближе. — (Ханна, нагнувшись вперед, все-таки оставила небольшой зазор.) — Еще ближе. Иначе мы потеряем равновесие.
Ханна испуганно прижалась к его спине.
— Так-то лучше, — сказал он, смеясь.
Эстер порадовалась бы, увидев их сейчас.
Чтобы подавить в себе желание прижаться губами к шее Джордана, Ханна принялась осматриваться по сторонам.
Они ехали среди полей кукурузы и сои. Ханна знала, что Джон — фермер, а Джейк — плотник, но не могла представить себе Джордана в какой-либо из этих ролей, как бы хорошо он ни управлялся с любым инструментом на стройке. Более всего ему подходило вот так мчаться на мотоцикле по проселочной дороге.
Мотоцикл сбавил скорость, взбираясь на крутой склон, и Ханне открылся вид на Миссисипи. На темных под грозовым небом водах реки белели барашки.
Но тут Джордан остановился и опустил подножку мотоцикла.
— Ну и как? — спросил он.
— Чудесно, — отозвалась Ханна. Она слезла с сиденья и залюбовалась примитивной красотой бревенчатой хижины. Названий цветов, что росли под деревьями, Ханна не знала.
— Чье это? — спросила она.
— Джейка. Когда-то это была рыбачья хижина отца. Джейк и Джон восстановили ее. Цветы посадила Лора, жена Джейка.
— У нее талант к организации ландшафтов, — сказала Ханна.
— Она любит цветы, — сказал Джордан. — Как ты.
Он замолчал, и Ханна прикрыла рукой глаза от поднятой ветром пыли. Вдруг похолодало, и Ханна зябко поежилась.
— Иди сюда, — сказал он тихо и властно, и от этого голоса Ханна вздрогнула.
Будто ветер погнал ее к Джордану. Она сделала шаг, другой...
Руки Джордана сомкнулись на ее талии, он поднял ее и посадил к себе на колени. Шлем упал к его ногам.
Порыв ветра спутал ее волосы, и рука Джордана поднялась, чтобы убрать прядь. К удивлению Ханны, рука у него дрожала.
— Я скучал по тебе всю неделю, — сказал он. — Хотел позвонить, но боялся, что не удержусь и заеду.
— Почему же не заехал?
— Боялся, что не удержусь и сделаю вот это.
Он так стремительно и жадно впился в ее губы, что Ханна задохнулась. Ее руки обвились вокруг его шеи, а губы яростно отвечали на поцелуй.
— Ты знаешь, какой у тебя невинный вид в розовом? — требовательно спросил он. — Ты единственная известная мне женщина, которая может одеваться как учительница воскресной школы и пробуждать во мне желание каждым взглядом своих глазищ.
