Художник был вполне доволен и собой, и работой, и первым за последние несколько дней нормальным ужином. А потом… То ли он задремал и увидел на редкость яркий сон, то ли у него был приступ бреда, то ли галлюцинации… Припоминалась череда смутных образов. Какие-то тропические заросли, в которых он сначала пристрелил, а потом добивал голыми руками огромную, очень тяжелую и дурнопахнущую пятнистую кошку, кажется, ягуара. Носился с подозрительно чистеньким и аккуратно поцарапанным Юлькиным трупом в поисках индейцев. Бурно трахался с каким-то образом воскресшей Юлькой на шкуре той самой кошки, судя по запаху, ничем не обработанной. Пожалуй, последний эпизод, если отвлечься от ароматов, был даже приятен, но…
Сергей с подозрением понюхал остатки пива и вылил их в раковину.
Несмотря на пристрастие к сюрреализму, за Сергеем никогда не водилось никаких заметных странностей. Естественные для любого живого человека приступы хандры и плохого настроения никогда не переходили у него в депрессию. Неудачи не выбивали из колеи: он пожимал плечами, исправлял то, что мог, а остальное выкидывал из головы. Он редко напивался и был совершенно равнодушен к наркотикам. Серьезных душевных травм ему тоже удалось избежать. Сергей влюблялся быстро и искренне, легко добивался взаимности и расставался так же легко. Его младший брат из подопечного давно превратился в лучшего друга. Родители были живы, здоровы и бодры, обожали своих сыновей и друг друга, и при этом были слишком самодостаточны, чтоб портить кому-нибудь нервы избыточной заботой или круглосуточными требованиями внимания.
В общем, Сергей почти гордился своей нормальностью настолько, что частенько представлял ее другим как некий недостаток. Поэтому красочные видения, обрушившиеся на голову без всяких видимых причин, не испугали, а скорее удивили его. В конце концов, он решил никаких фильмов сегодня не смотреть, а вместо этого хорошенько выспаться, и отправился в душ.
Шампунь пах зеленью и мхом. Приятный запах, но необычный: раньше Сергей его не замечал. Он крепко зажмурился и громко фыркнул, чтобы сдуть с лица пену. Под веками плыли зеленые пятна, их становилось все больше, и пахло все пронзительней – деревьями, землей, мокрым железом…
Так нечестно, думала Юлька, ползая под столом и собирая рассыпанные талисманы. Воображаю тут всякое, вместо того, чтобы работать. Лучше бы было наоборот: она бы сидела и сосредоточенно делала какой-нибудь шедевр, какие-нибудь поразительные супербусы, а он бы переживал и мечтал. Вот бы как-то передать ему все, что Юлька выдумывает! Тогда бы он понял, что такое морочить голову по-настоящему. «Не морочь мне голову», надо же! Юлька выпутала лодыжку из петель шнура, уселась под столом по-турецки и задумалась. Подобрала закатившуюся бусину, сунула в карман. Она морочит голову… Дед Макс морочил голову бабушке, она говорила, что какие-то странные вещи с ней творились… Морок. Бред… Юлька сжала броненосца. Вот было бы здорово: она выдумывает, а видит Сергей. Отличная вышла бы шутка на прощанье!
