Вскоре наступила тишина: рты были заняты серьезным делом — едой. Когда едоки насытились, старая кротиха снова заговорила:
— Друзья, которых вы, это… ищете, здесь не проходили.
Вздохнув, Роза налила себе мятного чая.
— Надеюсь, они живы и здоровы, Полликин.
Кротиха закрыла глаза и кивнула головой:
— Да уж, милая, сейчас они, значится… очень даже живы и здоровы, уж вы не беспокойтесь.
— Откуда ты знаешь?
— Да я много чего знаю, а откуда — почем мне знать? Всякое в мою голову старую влетает и вылетает, как пчелки эти самые из улья.
Мартин, забыв о еде, во все глаза разглядывал мудрую кротиху:
— Я как тебя увидел, сразу понял, что ты — необыкновенная.
Полликин пожала плечами:
— Ничего не могу с этим поделать, мышонок. Ты, значится… воин, как отец твой. Ножичек, что сейчас при тебе, — это не его меч. Тебе, значится… большой путь пройти надо, прежде чем этот меч к тебе вернется. Да только воин — он и без меча воин. Много я на своем веку воинов повидала — и сильных, и храбрых, а такого, как ты, Мартин, видеть не приходилось.
Тут старая кротиха задумалась и умолкла. Закончив ужин, путники легли и вскоре заснули. Пробиваясь через листья, из которых были сплетены стены домика, лучи падали на четырех спящих друзей. Неслышно подойдя, Полликин нежно погладила их, покачала головой и вытерла глаза передником:
— Бедные вы мои, сколько у вас впереди счастья, а уж горя… ежели бы вы только знали. Хорошо, что мне уж недолго жить осталось и судьбы других в старой моей голове держать.
Мартина разбудило пение птиц; открыв глаза, он увидел золотые лучи восходящего солнца, которые, пробиваясь сквозь сплетенные из листьев стены домика старой кротихи, становились зелеными. Бесшумно поднявшись, Мартин слез по стволу дуба на землю. Неподалеку из скалы бил родник, вода с журчанием стекала в небольшую ямку. Мышонок с удовольствием вымыл мордочку и лапы. Мимо него торопливо прошла Полликин с корзинкой:
— Доброе утречко, Мартин. Глянь-ка, грибочки да орехи, значится… ранние, а вот зелень — салат да яблочки дикие.
Из дома вышел явно успевший снова проголодаться Паллум, заглянул в корзинку и кивнул:
— М-м-м, вкуснотища-то какая! — Еж протянул лапу к маленькому грибку, но старая кротиха строго шлепнула по ней:
— Не лапай, безобразник! Подожди, пока я завтрак приготовлю.
Грумм с Розой наскоро ополоснулись в роднике и, отряхнувшись, поспешили наверх, в домик на дереве, завтракать.
Наевшись, Грумм сказал с сожалением:
