— Капитан! Капитан Цап! — Он с раскрытыми объятиями бросился к Цапу.
Но когда они встретились, вместо того чтобы обнять своего боцмана, Цап начал пинать и толкать его:
— Боцман называется! Ты должен был охранять корабль!
Хвастопуз скакал по песку, пытаясь ускользнуть от Цапа, который сопровождал каждое слово пинком. Цап швырнул ноющего боцмана ничком на песок:
— На чем это ты приплыл, собачий хвост? Хвастопуз закрывал лапами то голову, то зад на тот случай, если капитану снова придет в голову пнуть его.
— Что-то вроде маленькой лодки, капитан. Я плавал на ней взад-вперед, чтобы отыскать тебя. Я нашел большую реку, вон там, дальше, в ней пресная вода. Хочешь покажу? Ты сможешь напиться вдоволь!
Цап вытащил из ножен абордажную саблю и плашмя шлепнул ею боцмана по спине:
— Поднимайся, пустоголовый! Чего разлегся — вези меня туда!
Хвастопуз сел на весла, а Цап улегся в лодке и время от времени тыкал боцмана саблей.
— Давай пошевеливайся! Где твоя река? Хвастопуз налег на весла:
— Она впереди, капитан! А вода там вкусная, прямо сладкая!
Утреннее солнце согрело Цапу спину, настроение у него немного улучшилось. Он нагнулся и попробовал воду. Хвастопуз оживился:
— Тебе здесь понравится, капитан. Я умею ловить рыбу, и мы заживем как парочка робинзонов. Аа-а-а!
Цап так пнул размечтавшегося боцмана, что тот кубарем скатился в воду.
— Залезай в лодку и греби вверх по течению! Кто знает, может, мы найдем там что-нибудь подходящее. Давай, толстобрюхий, пошевеливайся!
К полудню Хвастопуз привел лодку к опушке Леса Цветущих Мхов.
Первым пришел в себя Дандин, хотя он сразу же понял, что лучше бы ему так и лежать без чувств, — боль была просто невыносимой. Из всего, что произошло, он помнил только, что их связали и тащили по земле всю дорогу до замка Флорет. Пока Дандин пытался восстановить в памяти события, до него донеслись голоса:
— Эй, Вреднозлоб, смотри, один вроде приходит в себя.
— Тогда лучше пойти и доложить об этом, Филч…
Когда голоса замерли в отдалении, Дандин сел, пытаясь не обращать внимания на боль. Один глаз у него опух и совсем заплыл, но с другим все было в порядке, и Дандин огляделся. Рядом лежали Мэриел и Мельдрам, они все еще были без сознания. Лапы всех троих опутывала толстая веревка. Пол тюремной камеры был устлан камышом и соломой. Притащили их сюда, наверное, через толстую деревянную дверь с железными скобами и маленьким окошком, забранным решеткой.
Мэриел шевельнулась и хрипло простонала:
