— Вообще-то офисом занимается мой коллега…
— Слышь, ты, бычара, — перешёл он сразу на другой язык. — Ты эти сказки будешь рассказывать, знаешь, кому.
Но Пашка вовремя явился сам и вытащил меня из Серегиных когтей. Умеет он успокоить собеседника, внушить ему любовь. Лёгкий массаж мозга — и Серёга обмяк, заулыбался, даже заискивать стал.
— Через пять минут — у тебя, — строго заявил Пашка. — Как штык.
Серёга поплёлся восвояси, а мы стали названивать Василию Викторовичу.
— Да, — отозвался он масляным голосом раза с четвёртого.
— Где бабки? — успел буркнуть я, за что получил от Пашки, перехватившего трубку, подзатыльника.
— Доброго здоровья, генацвале, — начал он издалека.
Они провели небольшой раунд изящного словесного фехтования, и Василий Викторович заявил примерно следующее: разве же не ожидаем мы со дня на день денежных поступлений из одной богатой республики? Разве это разумно — гонять средства со счёта на счёт, подвергая их неоправданному риску и дополнительному налогообложению? Неужели Ахмет Ахметович не изыщет способа, как провести сделку в кратчайшие сроки?
— Концепция поменялась, — заключил он свою речь. — Гибче нужно быть, гибче.
— А офис? — не мог успокоиться я.
— Кто умеет ждать, тот выигрывает войну.
К кому относились его последние слова, я не уловил.
— Пойдём к Серёге, — вздохнул Пашка.
— И что ты ему скажешь?
— Увидишь.
Да, там было на что посмотреть.
— Что ты мне подсунул? — закричал Пашка с порога, тряся в воздухе договором аренды.
— А что такое? — испугался Серега.
— Это филькина грамота, а не договор!
— Ты же его подписал.
— Старичок, я бы и рад, но наша юридическая служба не пропускает.
— Да какое мне…
— У нас их — двести человек. И все с именем. В Страсбурге работали. Ты знаешь Ефима Степаныча?
— Нет.
Ну, да! Откуда Серёге знать Пашкиного кладовщика на бумажной фабрике?
— Так вот. Он сказал, что не подпишет.
— Да пусть он…
— А если он сказал, то это железно. Чугунно. Ты понял?
— Нет.
— Они твоего Реваза по судам затаскают. Ты жить там будешь. Бульон на улице в котелке варить. Ты знаешь, кто у Ефима Степаныча папа?
— Нет.
— И правильно. Лучше тебе этого не знать.
Родителя Ефима Степаныча снесли на Преображенское кладбище в прошлом году. Белая горячка.
— Что ты предлагаешь? — растерялся Серёга.
— Переделать договор.
— А деньги?
— Какие деньги без договора?
И Серёга поплыл. Он ещё цеплялся за берега, но руки его слабели, и сам он был готов погрузиться в пучину.
— А чо у вас в офисе никого нет?
