Точь-в-точь Сильверио.
Неожиданно раздался звонок в дверь. Я открыл. На пороге стоял молодой мужчина в коричневом пиджаке. На вид ему было слегка за тридцать. Он носил очки.
— Антонио Карпинтеро?
— Да, это я.
— Меня зовут Роман Гадес, я инспектор полиции. — Он достал удостоверение и продемонстрировал мне. — Вы можете уделить мне пару минут, сеньор Карпинтеро? Я бы хотел немного побеседовать с вами, если вы, конечно, не против.
— Нет, я не против. Проходите, пожалуйста. Кофе хотите? У меня в доме водится только кофе и джин, но, я полагаю, вы не пьете крепкие спиртные напитки, а уж тем более до ужина. Или я ошибаюсь?
— Нет, не ошибаетесь. В любом случае спасибо.
Он вошел, и я кивнул на коридор, сказав, что квартирка маленькая и мы можем поговорить в комнате в самом его конце. Другой, впрочем, у меня и нет.
Первым делом я спросил:
— Это вы искали меня в последние дни?
— Да, несколько раз заходил.
— И что же вы хотели обсудить?
— Я хотел задать несколько вопросов о Хуане Дельфоро — это ваш сосед, писатель. Вы ведь с ним дружите, так?
— Да, но я его уже давно не видел… месяц или что-то около того, если не ошибаюсь. Он живет рядом, на этом же этаже. Хотите присесть? Так нам с вами будет намного удобнее.
— Нет, спасибо, я не отниму у вас много времени.
Гадес скромно опустил глаза и, казалось, погрузился во внимательнейшее изучение собственных ботинок. Я спросил:
— С Хуаном Дельфоро что-нибудь случилось?
Когда я учился в Полицейской академии, комиссар Медьявилья, который преподавал предмет под названием «полицейская практика», не переставал вдалбливать в головы курсантов: «Когда допрашиваете кого-то, сделайте так, чтобы он что-то о себе сказал. Не нужно сразу спрашивать о том, что вас интересует. Наблюдайте за выражением его лица, за реакцией. Так вы поймете — врет он или нет».
Еще он любил завязать глаза одному из учеников и спрашивал: «На ком из находящихся в классе синий галстук в белый горох?» или «Сколько человек, сидящих здесь, носят усы?». И если курсант не знал или ошибался, то комиссар с позором выставлял его из класса. Он всегда говорил, что полицейский должен иметь фотографическую память, уметь одним взглядом охватить человека и запомнить абсолютно все детали его внешности, уметь до мельчайших подробностей воспроизвести по памяти обстановку комнаты или какого-либо другого места. Он называл такие занятия «зрительной практикой». «Нет такого фотоаппарата, который способен заменить человеческую память», — из раза в раз повторял он.
