Поселившись в доме отца на Исаакиевской площади, где снимал целый этаж Одоевский, Булатов увидел и познакомился с квартирантом лишь на совещании у Рылеева. Узнав, что молоденький корнет — один из активнейших заговорщиков, Булатов удивился, как мало в обществе весомых людей. Однако Рылеева это вроде бы не смущало. Организовав несколько встреч с лейб-гренадерами, он сумел убедить Булатова в том, что они не только хорошо помнят, но и любят своего прежнего командира, готовы пойти за ним, куда бы тот ни приказал.
И вот на совещании 12 декабря Рылеев предложил Булатову во главе лейб-гренадеров занять Петропавловскую крепость, Якубовичу вывести Гвардейский экипаж и Измайловский полк, взять Зимний дворец и захватить императорскую семью. А общее руководство восставшими возлагалось на Трубецкого. Видя, что из военных все, кроме Трубецкого, ниже его по званию, Булатов спросил, есть ли в обществе кто посерьезнее и какие войска примут участие в восстании. Рылеев ответил, что сейчас собрались далеко не все — должны подойти полковники Моллер и Тулубьев из Финляндского полка, а в восстании примут участие также артиллеристы и кавалерия.
Выслушав это, Булатов заявил, что возьмется за дело, если ему вручат полк — сам он поднимать никого не будет. Рылеев обещал, что Панов и Сутгоф выведут лейб-гренадеров к Троицкому мосту напротив Марсова поля.
Михаил Бестужев пришел к Рылееву в тот вечер, когда совещание военных руководителей подходило к концу, и совершенно отчетливо почувствовал нервическое возбуждение его участников. В приоткрытые двери он слышал голос Трубецкого, звучавший твердо, внушительно. Эта внушительность тона, как выяснилось позже, не понравилась Булатову и Якубовичу, которые в тот вечер впервые увидели диктатора. Им показалось, что он хочет использовать переворот в личных целях и уже как бы примеряет на себя шляпу Бонапарта.
Проводив Трубецкого, Рылеев сказал, что они избрали достойного начальника. Булатов с иронией заметил, что Трубецкой держится с важностью монарха. Якубович с усмешкой поддакнул: «Да, он довольно велик!», имея в виду, кроме всего, огромный, около двух метров рост Трубецкого. Но заметив, как встрепенулся Рылеев, они обратили все в шутку.
На каторге Бестужев узнал от Якубовича, что именно это заблуждение насчет Трубецкого стало причиной неприязни Булатова к диктатору и к целям, намерениям всего общества. Выйдя от Рылеева, он сказал Якубовичу, будто Кондрат еще в кадетском корпусе настраивал всех друг против друга, сталкивал лбами, и вообще Рылеев, мол, рожден для заварки каши, расхлебывать которую всегда приходится другим.
