— Нет, не он, просто мертвец похожий, — не сговариваясь, сбрехнули Моня и Шлёма.
— А-а, ну тогда хорошо, — успокоился старичок, прикладываясь к бутылке. — А то ить я уже подумал, что придётся опять со своей старухой драться. Традиция.
— Факт! — опомнились упыри, когда мы отошли в сторонку. — Ить договорились же, как хорунжий в городе, так всем драться положено. Чё делать будем?
— Ну я вроде тут призрака изображаю.
— Да с тебя уж осыпалась половина макияжу! Подвёл Стаська-маньяк. Что, коли узнают тя?
— Тогда-а… нет, если все опять в драку кинутся, я Катеньку под монастырь подведу. Давайте-ка бегом к отцу Григорию, он у вас батюшка ушлый, что-нибудь да придумает.
Братцы-кровопийцы почесали сквозь мнимые кудри реально лысые загривки и, указуя мне путь, припустили первыми. Мы довольно бегло прошли пару кварталов, никто особо не приставал и на общение не нарывался. Хотя побелка и сыпалась с меня на каждом шагу, но несанкционированные драки по пути не возникали. Глупые верили, что я призрак, и не обращали внимания, а умные если и подозревали что-то, то всё одно предпочитали закосить под тупых и с обличениями не встревать.
Нечисть, она ведь тоже разная бывает, и эта новомодная традиция «Увидел хорунжего — лучше сам дай себе в рог!» тоже далеко не всех устраивала. А уж я тем более всё острее ощущал себя ненужным камнем, брошенным в их тихое болото, я же казак, меня как ни кинь, всё равно «плюх!» будет и круги во все стороны…
Это я к тому, что по-тихому исполнить Катенькину просьбу не получилось. И она сама в этом виновата. Нет, я, конечно, тоже, но она больше! Мне так кажется…
— Погодь, казачок, дай дух перевести, — запыхавшись, остановили меня упыри, когда мы пересекали главную площадь с тем самым грозным памятником, меж чьих рогов я отсиживал задницу в прошлый раз. — Вона до храма-то рукой подать. Куда спешим как на пожар…
Это верно, высокий белокаменный собор с высокими куполами переливался золотыми и голубыми красками, но на деле был натуральной грудой каменных блоков самой примитивной обработки, без малейшего изящества и хоть какого-то намёка на архитектурность. Внутри тоже царил дух первобытного примитивизма: алтарь с жабой, каменные плиты с наскоро высеченными барельефами наиболее популярных демонов и бодрый грузинский батюшка, окормляющий паству крепкой чачей да пистолетными выстрелами по пьяному делу…
— Иловайский! Иловайски-ий… тсс! — Я не сразу сообразил что милый моему сердцу Катенькин голосок раздаётся прямо из пасти памятника. — Спасибо, что пришёл! Ты так меня выручаешь, просто… просто ва-а-аще… Потусуйся ещё, запись идёт, всё пучком!
