Наступил последний день лагеря. Никто ничего не делал, и даже приёмы пищи были пущены на самотек. Кто-то спал, кто-то просто слонялся без дела. Химун барабанил, мы же, вместе с Лицой, Федерикой, Анитой и Вирпи, расположились в тени чердака, опустевшем после нашествия скорпионов, и пили виски, любезно предоставленный Анитой. Легкая грусть висела в воздухе — мы понимали, что вряд ли когда-либо увидимся снова. Лица предложила провести очередное заседание «русского клуба», но энтузиазма это ни в ком не нашло.
— Слушай, — с детской непосредственностью спросил я, — а как будет по-гречески «я люблю тебя»?
Лица подозрительно посмотрела на меня, но, не увидев подвоха, расслабилась и произнесла:
— Муа ресес.
Я записал услышанное русскими буквами к себе в блокнотик, не забыв поставить ударение.
— А по-австрийски?
— По-немецки, — поправила меня Анита. — Австрийского языка в природе не существует. Их либе дих.
Я записал и это.
— Ти амо, — сказала Федерика, не дожидаясь приглашения.
Все посмотрели на Вирпи, и она, помедлив, добавила:
— Миина ррраканстансинуа*.
Шура только и смог выдохнуть по-русски:
— Ну, вы, батенька, наглец.
Он просто завидовал, что мне признались в любви сразу четыре женщины. Да ещё каких! В знак благодарности мы научили девушек русскому варианту. В устах Лицы это прозвучало примерно так:
— Крашаветс мущщина. Я лублу тебиа.
На первую часть фразы она напросилась сама — мало ли, где пригодится.
В этот момент нас позвали пить «шампанское». Вся компания расположилась на свежем воздухе у накрытого стола. Естественно, на нем лежала всё та же несъедобная фигня. Шампанское тоже оказалось «вегетарианским», что нас уже совсем не удивило. По сути это был сильногазированный виноградный сок из концентрата. И тут Шура признался мне в том, что всё это время в его сумке лежала банка тушёнки, и предложил по-тихому смыться от праздничного угощения и перекусить по-настоящему. И он ещё спрашивал моего согласия!
Дождавшись удобного случая, мы незаметно покинули «попойку», отправившись в горы любимой «тропой сенокоса». С такими торжественными лицами люди могут улетать к далеким звёздам или получать правительственные награды. Мы же шли в лес, чтобы, укрывшись от любопытных глаз вездесущих антропософов, съесть банку тушёнки, навеки осквернив мясными запахами вегетарианские окрестности. За нами, было, увязалась стая собак и кошек, черт знает как унюхавших поживу, но мы бросили им огрызок груши и они ускакали за ним наперегонки.
