— Отец, не ходи дальше со мной. Не трать времени, беги, скажи им!
— Молись, сын мой. Молись за себя.
— Отец, мне тебя не надо! Иди, иди, сними груз с сердца! Не дай им зазря убить парня!
Что-то холодное коснулось его темени. Священник медленно убрал руку, отступил в жизнь.
— Отец, ты мне обещал!
На лицо упал капюшон, речь стала невнятной.
Электричество пригасло, вспыхнуло, пригасло…
— Элен, я люблю тебя… — голос утомленный, хриплый.
Капюшон падает на лицо, слов больше не разобрать.
Электричество пригасло, вспыхнуло, пригасло…
Таблицы для проверки зрения на стене больше нет. Проку-то от нее… Снова входит миссис Новак. Опять при спицах и клубках, но вяжет что-то другое, другого цвета и фасона. Она сдержанно кивает присутствующим, как полузабытым знакомым. Садится, склоняется над вязанием, спицы деловито шевелятся, копошатся, роются в шерсти. Люди входят и выходят, но она не замечает окружающих.
В поле зрения направленных книзу глаз появляются кончики башмаков, как будто нарочно привлекающих ее внимание. В комнате ни звука.
Миссис Новак равнодушно поднимает и снова опускает голову, но тут же вскакивает, схватившись за горло. Вязанье летит в сторону, клубки откатываются к стене. Дрожащий палец миссис Новак направляется на хозяина башмаков.
— Он… Он! Тот самый, который бежал мимо моей лавки, когда убили полисмена!
— Но в прошлый раз вы говорили…
Она бьет себя по лбу.
— Да. Да. Тот похож. Похож, понимаете? А это — тот самый! Зачем только вы меня в тот раз привели! Не пришла бы — не ошиблась…
— Другие так же ошиблись, — утешает лейтенант. — Полдюжины очевидцев, и все ошиблись.
Она не слышит. Лицо ее сморщилось, из глаз льются слезы. Кто-то поддерживает ее, другой подбирает клубки и спицы…
— Я убила его!
— Мы все убили его, — невесело признает лейтенант.
Донни Блейк сидит на стуле, за ним стоит детектив с газетой в руках. Детектив разворачивает газету и держит ее перед лицом Блейка, как будто предлагая почитать.
В дверь входит бухгалтер Сторм, садится на стул напротив, туда, где сидела до него миссис Новак. Он видит группу детективов, один из которых спрятался за газетой.
— Прошу вас смотреть на газету, — обращается к нему лейтенант.
Законопослушный Сторм уставился на газету.
Детектив за стулом медленно, как театральный занавес, поднимает газету. Открывается подбородок. Рот. Нос. Глаза, лоб… Газета убрана.
Сторм бледнеет. Руки его дрожат.
— Бог мой! — шепчет бухгалтер.
— Можете что-нибудь сказать об этом человеке? — спрашивает лейтенант. — Не бойтесь, говорите.
