— Располагайтесь.
И тут же вплыла Аннунциата с подносом, будто только и дожидалась в коридоре удобного момента. Свежий кофе, булочки, аппетитно пахнущая фритатта, заботливо разрезанная Аннунциатой на порции, — картофель, травы, лук. Можно считать, что до этого я в Венеции и не ела толком.
— Вы, кажется, расстроились, когда узнали, что у Лео есть дом? — начала синьора да Изола, элегантно отрезая кусочек фритатты. — Вчера мы с Маттео говорили все о себе и о работе, а о вас совсем ничего и не узнали. Вы, кажется, любите собак? Редкий турист в Венеции бросился бы выручать из беды крошечную собачку, нашлась бы уйма отговорок: «Я-то что могу? Я нездешний». А вы не побоялись выступить против хулиганов, подарили Лео ночевку в роскошном палаццо «Гритти» — предел мечтаний, — да еще обновки и ванну с пеной в придачу. Вы не думали прикупить тут Палаццо и осесть на несколько лет? Боюсь, на то, чтобы собрать все необходимые бумаги для вывоза, примерно столько бы и понадобилось. А вы все-таки пришли ему на помощь, и я так вам за это благодарна, словами не передать. Теперь рассказывайте: что привело вас в Венецию и чем вы занимались до того, как начали совершать подвиги?
Я растерялась, не зная, что ответить. Я путешествую по стране? Сбежала от мужа? Моя жизнь лежит в руинах, а я в отчаянии? Я понятия не имею, что мне понадобилось в Венеции, и сама пытаюсь разобраться? От любого из этих ответов я просто разрыдаюсь.
— Нет, — сказала я.
— Нет?
— Нет, я не знаю. Не знаю, зачем я здесь.
— Понятно. Поддались порыву? Остановились проездом?
— Да, в каком-то смысле. Я ехала с друзьями. То есть с друзьями и мужем.
— Мм?
— Он здесь, в Италии, по работе, и я решила — подумала, что, раз у меня никаких особых дел нет, можно ненадолго побыть наедине с собой. По сути, я просто решила сойти с поезда, а его оставить там.
— Хорошо придумали! — рассмеялась синьора.
Все это я рассказала, не поднимая глаз от тарелки с остатками завтрака и пытаясь свернуть обратно салфетку. Только теперь я посмотрела на собеседницу. В ее взгляде читались добродушное любопытство и мягкая ирония.
— Что я вчера говорила? Мужчины беспечны. Наверное, вы тоже заметили?
И тогда меня прорвало. Я хотела изложить ей краткую и отредактированную версию наших с Энтони отношений, отшутиться, свести все к иронии судьбы. Однако, сама от себя не ожидая, я вдруг начала с гибели Нильса, о которой всегда молчала, словно сознавая, что без этой предыстории рассказ выйдет неполным и непонятным. Без этого переломного момента мою жизнь вообще понять невозможно. И все-таки я сама себе удивилась, когда вдруг начала исповедоваться как на духу, без утайки, будто до сих пор меня насильно заставляли молчать, а теперь я впервые пыталась разобраться, проговорив все вслух. Какой же унизительной показалась мне история нашего брака… Классический тупик и развал — четко по учебнику, даже пересказывать стыдно. В этом я тоже честно призналась синьоре.
