Этот бездушный человек, этот бюрократ в форме вызывал во мне не меньшую ярость, чем давешняя девица из кассы.
– Документики ваши... – лениво повторил он.
– Да проверяйте, проверяйте! – взревел я и стал один за другим извлекать из карманов документы, все, какие случились у меня с собой. Паспорт, студенческий билет, зачётная книжка, пропуск в библиотеку, пропуск в другую библиотеку – всё это я совал в руки милиционеру, думая, между прочим, обескуражить его таким интеллигентным набором. Но милиционер невозмутимо просмотрел все мои корки, сверил даже записи. Потом, не обращая внимания на мои гневные взгляды, передал мне всю стопку разом, козырнул и, пробормотав своё милицейское «всего доброго», удалился.
Я поплёлся к перрону. Боже, как я страдал! Как было мне стыдно, что я не сумел добиться своего, что попался на уловку контролёрши, так неловко повёл дело с милиционером и выглядел смешным всё то время, пока бегал по станции в поисках справедливости. В вагоне казалось мне, что вокруг – всё свидетели моего позора. Вот они посмеиваются и про себя называют меня дураком. Я не вытерпел, на полпути вышел из поезда и поехал домой другой, более неудобной дорогой.
Я ненавидел тогда весь мир за его враждебность ко мне, хотя сам же искал его любви и сам же не дозволял любить себя. Когда подруга моя, ласкаясь, говорила, что всё пустяки и всё скоро переменится, что оба мы с ней найдём работу, любую работу, где будут платить нам. А если платить будут мало, мы снимем другую комнату, поменьше и подешевле. Что неудачи наши временны и очень скоро мы преодолеем их, лишь бы только быть вместе и поддерживать друг друга, и так далее всё в том же духе. И вот когда она старалась утешить и ободрить меня, её слова казались мне только слащавым бредом, и в ответ я морщился и убегал от неё в кухню. Ну, почему, с какой стати я должен съезжать, когда мне нравится здесь в этой комнате! И почему я должен идти работать на любую работу?
«Ведь мы же не голодаем!» – удивлялась моя подруга.
Господи! Ну не доставало мне только голодовать! И как это можно утешаться подобной чушью? Я, кстати, никогда не понимал людей, радующихся тому, что могло быть и хуже. Во-первых, где он этот абсолютный нуль, когда хуже и не бывает? Разве, когда с живого кожу сдирают... Так ведь это нечасто случается и отнюдь не с каждым. Стало быть, большинство людей должно всегда и всему радоваться. Что бы ни происходило – всё хорошо, спасибо, что кожу не снимают. А это уж болезнь, патология. Не станет нормальный человек всю жизнь коже своей радоваться. А во-вторых, зачем мне знать, что хуже бывает, когда я знаю, что должно быть лучше? Не хочу я радоваться, когда желаемого и необходимого, достойного меня не имею. И почему я должен уступать судьбе и всё время страдать? А это правда, я всё время страдаю, потому что никогда ничего по-моему не выходит. Ха-ха! Мне, наверное, подошла бы фамилия Страдальцев. Или Мучеников. Или, на худой конец, Несчастливцев. Кстати, что-то похожее я уже где-то слышал...
