— Разбушевался наш Лорд.
— С него — как с гуся вода.
— Пушит бедного араба! Только перья летят!
— С таким пациентом наплачешься!
Из центрального поста управления вышел капитан и направился в госпитальный отсек. Капитану пришлось взять на себя неожиданную роль арбитра между врачом и пациентом.
— Успокойтесь все! — приказал он. — Лорд, вы лечитесь, а материалы мы поручим собрать кому-то другому.
— И это кому же, позвольте полюбопытствовать? — сердито уведомился зоолог.
— Я буду крайне признателен, если вы позволите мне принять на себя эту работу, — раздался вдруг голос.
Горелов давно уже вошел в госпитальный отсек, слышал разбор дела капитаном и его решение и теперь стоял у притолоки дверей, смешливо глядя на зоолога.
— Я уже неоднократно выполнял ее под вашим наблюдением, Арсен Давидович, — продолжал он, с улыбкой приближаясь к койке ученого. — Она меня настолько увлекла, что мне кажется, Арсен Давидович, вы и теперь будете довольны… На моей работе главного механика, Николай Борисович, — обратился он к капитану, — это совершенно не отразится.
— Тем более что мы, вероятно, будем больше стоять на месте, чем двигаться, — улыбаясь Горелову, согласился капитан. — Если это устраивает Арсена Давидовича, то с моей стороны никаких возражений не будет. Но имейте в виду, что ответственность за состояние и работу двигателей продолжает оставаться на вас.
— Нон проблематик! — весело кивнул Горелов.
— Отлично, отлично! Это меня устраивает как нельзя лучше! — шумно обрадовался зоолог. — Федор Михайлович
знает, чем я больше всего интересуюсь, где искать и как искать. Мы с ним уже немало поработали вместе. Все складывается превосходно! Благодарю вас, капитан! Благодарю вас, Федор Михайлович!
— Ахмед, голубчик, — дружелюбно обратился ученый к своему врачу и помощнику, когда капитан вышел из отсека, — выдели для Федора Михайловича постоянный экскурсионный мешок с инструментами и приспособлениями.
* * *
Когда, после двухчасовой беседы с Ахмедом, Горелов вышел из лаборатории, он быстро направился к своей каюте, тяжело нагруженный материалами и снаряжением. Он торопливо отомкнул замок дверей, тщательно потом запер их за собой и с облегчением свалил все принесенное на круглый стол, стоявший посередине каюты. Освободившись от груза, Горелов тяжело опустился на стул и, зажав голову между ладонями, долго сидел с закрытыми глазами, изредка покачиваясь на месте, как при мучительной зубной боли. Потом он встал, сильно потянулся и принялся за экскурсионный мешок. Он внимательно пересмотрел все его внешние и внутренние карманы с инструментами и приспособлениями, освободил один из внутренних карманов, переложил его содержимое в другой. Затем направился было к письменному столу, но на полпути остановился, оглянулся и пошел к двери. Попробовал, хорошо ли она заперта, прислушался и, видимо успокоенный тишиной в коридоре, вернулся к письменному столу и вытащил из стола металлический шар. Горелов повертел его в руках и задумчиво пробормотал:
