Механик в белом халате, накинутом поверх спортивного костюма, сидел за синтезатором и наигрывал какую-то мелодию.
Мальчик тихо присел на свободное кресло под иллюминатором.
— Знаешь, — не оборачиваясь, сказал Горелов, — в детстве я очень хотел стать музыкантом. Впрочем, и в юности я хотел стать музыкантом. Но я родом из семьи потомственных моряков, и мои родители настояли на том, чтобы я стал тоже моряком. Но я, признаться, не люблю море.
— Почему?! — невольно воскликнул Павлик. — Оно такое красивое!
— Море — это мир одиночества. А я и так одинок, — грустно признался механик. — Меня выручает музыка. Вот послушай. — И он запел, аккомпанируя себе на синтезаторе:
Я качался в далеком саду
На простой деревянной качели,
И высокие темные ели
Вспоминаю в туманном бреду.
Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
Оттого, что иной не видал.
— Красивая песня, — признался мальчик, когда отзвучал последний звук. — Только очень грустная.
— Да, очень грустная, ее написал один очень одинокий человек, — вставая, согласился Горелов и предложил: — Пойдем!
— А куда? — спросил у него Павлик.
— Сегодня ты будешь присутствовать на полуфинале, — ответил тот.
— Полуфинале чего?
— Чемпионата нашего экипажа по эксклюзивному фехтованию.
— Вы тоже будете участвовать?
— Я — нет, — усмехнулся механик. — Я уже вышел в финал. Во всех отношениях.
— Это ваша жена? — уже покидая каюту, кивнул на висящий над столом портрет молодой женщины и поинтересовался Павлик.
— Скорее дама сердца, — неохотно ответил Горелов.
Они вышли в коридор и зашагали вперед. Перед кают-
компанией механик завернул направо и нажал клавишу у соседней двери. Дверь плавно опустилась вниз, открыв взору мальчика довольно просторный зал со стенами, обитыми темным деревом. Пространство освещалось звездообразной лампой под самым сводом. Пол зала покрывал темно-серый плотный материал, похожий на войлок.
— Присаживайся, — показал мальчику на скамью у стены Горелов.
— Что будет происходить? — заинтересовался тот.
— Объясню все по ходу, — шепнул механик.
В зал вошел Ахмед и так же молча сел у противоположной стены.
Через несколько секунд после его появления в зал так же без единого слова вошли Лорд и капитан в белых халатах и с темными футлярами в руках.
Зоолог позволил себе нарушить тишину, только когда увидел Павлика.
— Как вы думаете? — обратился он к капитану. — Не повредит ли это психике мальчика.
— Думаю, нет, — после секундного размышления ответил тот.
