В 1963 году мальчик с Лазурного берега поступил в Сорбонну – естественно, на отделение русской славистики. «Я застал под занавес конец блистательного русского Парижа», – говорит Ренэ. Выбрал для изучения творчество Бориса Зайцева, которого к тому времени на родине не издавали 40 лет. Его книги на русском мёртвым грузом лежали в парижском издательстве ИМКА-ПРЕСС. На французском при жизни Зайцева книг вышло ровно две. Некоторые преподаватели Сорбонны, по уверению Ренэ, полагали, что Зайцев – вымышленное лицо! Герра стал секретарём, а потом и душеприказчиком писателя, которого почитал классиком. И не его одного! «Русскому французу» доверили своё наследие многие изгои, отвергнутые родиной и не принятые чужбиной. Ему, например, завещала архив последняя любовь Бунина Г. Кузнецова. Значения Зайцева или Одоевцевой, Анненкова или Вейдле французы не понимали. А соотечественникам в борьбе за выживание было не до писателей.
Когда в начале 70-х умерли Зайцев, Газданов и Адамович и закрылось издательство Чехова в Нью-Йорке, где издавались русские эмигранты, Ренэ стал печатать книги «унёсших с собой Россию» в созданном им издательстве «Альбатрос». И делал это до тех пор, пока в 90-е годы не опомнились наши издатели. Какое сверхчутьё подсказало молодому слависту, что всё это когда-нибудь будет востребовано в России, – загадка. Но если бы не существовало таких загадок и таких чудаков, как Герра, мир давно бы провалился.
«…русская эмигрантская литература стала неотъемлемой частью русской литературы ХХ века и обогатила литературу метрополии» – к такому выводу мы пришли совсем недавно, а Герра эта уверенность давала и продолжает давать силы.
Сегодня библиотека русской эмигрантской литературы составляет в собрании Герра 30 тысяч томов. Из них треть – поэтические сборники. Многие книги – с дарственными надписями. Первые прижизненные издания Пушкина, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Толстого, Сухово-Кобылина, Салтыкова-Щедрина. Десятки тысяч рукописей, в том числе Тургенева, Бунина, Бердяева, Мережковского, Замятина, Шмелёва, Гиппиус, Куприна, Зайцева, Набокова. Работы около ста русских художников – среди них Бенуа, Добужинский, Сомов, Чехонин, Анненков, Серебрякова, Б. Григорьев, Гончарова и Ларионов, Лансере и Судейкин, Коровин, Малявин, Шаршун и многие, многие другие, судьбу которых давно бы решили мусоросборники.
Герра, кажется, не любит слова «коллекционер». Он, как нынче выражаются, позиционирует себя ни много ни мало «собирателем земли Русской». Я бы назвала его министром культурных чрезвычайных ситуаций. «Спаси и сохрани» – эти слова, написанные на каждом православном кресте, француз и католик поставил во главу угла своей подвижнической деятельности. Он заархивировал и задокументировал, то есть спас от исчезновения, колоссальную часть русской культуры XX века! На презентации книги «Когда мы в Россию вернёмся» Ренэ Герра назвал себя Иваном Калитой ХХ века. И это лишь в малой доле шутка.
